Сердце Мира - [67]

– Вранье! – безапелляционно заявила Дита. – Я видела несколько десятков кхадо. У тебя нет ни раздвоенной губы, ни скошенного подбородка, ни ушей лохмотьями, ни выпирающих надбровных дуг. У тебя нормальной формы голова, тело твое я тоже видела целиком, никаких отклонений. Ты не кхадо. Все кхадо – уроды. Исключений не бывает.

– Вроде бы такая удача случается, – задумчиво сказал Локки. – Но сам я не видел ни разу. Так что в этом вопросе поддержу Диту. Я встречался с очень многими кхадо. Среди них не было ни одного нормально выглядящего человека. Так что это вранье. Она пыталась сбить тебя с толку. Правда это не делает вопрос о твоем рождении понятнее, если честно. С этим Готстаром связана какая-то нехорошая тайна в прошлом, но я ее не знаю. И если ты Райл Готстар, то, наверное, тебя ждет интересная судьба.

– Ага, – хмуро кивнул я. – Просто захватывающая, да-да. Вон она, уже началась вовсю. У нас в комнате валяется невеста нашего принца, а сам я – государственный преступник получаюсь.

– Ничего, – успокоил меня Локки. – Если что, вместе на виселице будет не скучно.

Почему-то его шутка меня успокоила. Ну, подумаешь, принцесса. Может, Дремор и не будет за нее мстить вовсе… Кстати…

– Локки, скажи, – я повернулся к несостоявшемуся шпиону. – А какая ей выгода от того, что она объявила меня кхадо?

– Эээ… – задумался Локки. – Если у нас сейчас мир, то она может беспрепятственно вывезти тебя из страны. Как имущество. Маг ты неопытный, так что заполучив тебя, она спокойно может накачать тебя по самые уши крулатой и превратить в свою марионетку. Думаю, ответ надо искать в твоем отце… Магия – штука целиком и полностью завязанная на наследственность, может быть у твоего Лаона Готстара имелись какие-то особо уникальные способности, которых не было больше ни у кого. И если она заберет тебя себе, как кхадо, то…

– Подожди-подожди! – остановил его я. – Так получается, что кхадо на самом деле не зависимые полностью безумцы? Они… нормальные?

– Нет, Райл, – скривившись, как от куска лимона, ответил Локки. – Точнее не так… Некоторые кхадо от рождения безумны. Некоторые вообще нежизнеспособны. А остальные – уроды. Их воспитывают как имущество. Не как людей. И они вырастают не людьми в результате. Если ты встретишь кхадо-врага, то договориться тебе с ним не удастся. Он оружие. Вещь, понимаешь?

– Стоп, – я пристально смотрел на сверток, в котором лежала наша пленница. – Кхадо рождаются физическими уродами, так? А моральными их делают уже другие люди?

– Ну… да, – нехотя ответил Локки.

– И из меня при должной обработке можно сделать вот такого кхадо, даже при отсутствии физических уродств? – я посмотрел в лицо Локки. Он отвел глаза.

– Будет трудно, ты уже взрослый, – сказал он, наконец. – В одиночку она этого сделать не сможет. Но если у нее будут доказательства, что ты сын брата и сестры, уроженцев Адасадора, то… в интернатах есть форсированные методы. К обычным кхадо это все применять необходимости нет. Но некоторых кхадо находят в… эээ… не совсем юном возрасте, так что способ подчинить взрослого есть.

Я молчал, оглушенный и ослепленный этой информацией. Неважно, кхадо я или нет. Важно, что эта стерва могла меня им сделать. А изуродовать можно кого угодно, даже самого распрекрасного из людей, за этим дело не станет…

– Такие дела, прости, – тихо сказал Локки.

А я начал думать, что может быть убийство – это не самый плохой вариант. Во всяком случае экскурс в обычаи Адасадора изрядно успокоил мою совесть. Не такой уж я и конченный человек, если всего лишь хочу прирезать особу, которая доказывала мне вчера, что я сын брата и сестры и собиралась превратить меня в куклу, плюющуюся огнем по ее приказу. Я почувствовал, что еще чуть-чуть таких мыслей, и я прирежу ее самолично, прямо сейчас. Надо было как-то отвлечься… Я стал думать о прежней жизни. О том, как ходил охотиться на лис, и как потом гордо продавал самолично выделанную шкурку на весенней ярмарке. Вспомнил про Галлу, про ее детскую мечту, про то, как мы сидели по вечерам на крыше, нанизывая улов на бечевку и болтали о всяком разном. О маме вспомнил… Негаданно явилась тревога. Ведь если за мной охотятся, то наверняка они уже были в Озерном дворе! Надо срочно ехать туда, помочь… Тьфу ты, пропасть… О чем ни подумай, всюду плохо. Мог ли я думать, будучи мальчишкой, что так оно все повернется?

– Эй, – окликнула меня Дита, тронув за плечо. – Давай мы подумаем о решении завтра, хорошо? Пусть эта… женщина… еще поваляется тут. Надо только проследить, чтобы она пореже приходила в сознание.

– А еще можно продать ее на рабском торге… – глядя перед собой предложил Локки.

– У нас же нет рабских торгов, – машинально сказал я. – Их запретили еще до моего рождения.

– Ну да, – усмехнулся Локки. – Рассказывай. Много ты об этом знаешь… Правда все ваши торги, насколько я знаю, не в столице, так что это бесчувственное тело еще надо как-то вывезти… Но зато все будет шито-крыто.

– Что-то я не понимаю, о чем ты говоришь, – я недоуменно взглянул на него.

– О частных шахтах, – ответил Локки. – Ваши хитрые промышленники заложили на севере несколько шахт. И там спокойно скупают людей. А их с удовольствием продают. Ловят кого-нибудь разбойники на большой дороге, а у него ничего, кроме чахлой лошаденки и заплесневелого куска сыра. Тогда они и тащат его к ушлым фабрикантам. А те с удовольствием покупают. Один раз заплатить работорговцу и засадить потом пленника на всю жизнь работать в забое, это же не каждую неделю ему зарплату платить…