Сердце Мира - [49]

– Мда, небогато, – оглядываясь протянула Дита и присела на кровать. – Надо все-таки взять матрасики, я считаю.

– Все устроим, – Локки покачал стул, пробуя его на прочность и, сочтя безопасным для здоровья, сел на него и откинулся на спинку. Я же, чтобы не стоять столбом, взгромоздился на сундук. – Не знаю как вы, ребята, а я устал, как собака. Если даже мне хочется срочно сбежать из этого города, то каково должно быть вам.

– Выдержим, – небрежно махнула рукой Дита. – Как же давно я здесь не была…

– Сегодня мы уже вряд ли что-то успеем, – я чувствовал себя готовым упасть и уснуть прямо здесь, на сундуке. Надо же, прогулка по весело бурлящему жизнью городу вымотала меня чуть ли не больше, чем иные пробежки по джунглям. – Локки, давай сходим за матрасами, а может и за постельным бельем. А завтра с утра уже будем что-нибудь делать. А кстати, что, собственно, делать-то будем?

– Совместим приятное с полезным, – Локки встал и прошелся. Три шага – вот и вся комната. – Нам нужно купить продуктов, обзавестись разными бытовыми мелочами и понюхать воздух. А план действий будем сочинять по результатам завтрашнего дня.

Спалось неожиданно хорошо, несмотря на шум. Утром я обнаружил, что из окна открывается отличный вид на море. И что порт с такой высоты не выглядит грязным и отвратительным местом. Единственным неприятным открытием в это утро была повисшая над морем завеса молочно-белого тумана. Все хорошо в Сердце мира… Но невдалеке от берега проходит холодное течение. И когда меняется ветер, всю эту промозглую ледяную взвесь несет на город. Поэтому даже в разгар лета здесь бывает отвратительно холодно, идет бесконечный моросящий дождь и даже снег иногда. Самое неприятное в грядущей перемене погоды было то, что никакого обогрева в нашей комнате предусмотрено не было.

– Нуба… – Локки тоже проснулся и смотрел в окно из-за моей спины. – Плохо. Одежда у нас неподходящая.

– Как-как ты сказал? – не понял я.

– Вообще эта белая дрянь называется нубатта, – объяснил Локки. – Но так почти никто уже не говорит. Придется быстрее бегать.

– Не повезло гостям города, – Дита потянулась и села на кровати. – Мне сегодня снилось, что я ходила в гости к родителям. Считай, что повидалась, теперь точно не пойду.

Я вспомнила Аду и «Читальный дом» Расмуса. Стало грустно, потому что я понял, что тоже туда не пойду. Во всяком случае, сейчас, до тех пор, пока все тем или иным образом не устроится.

Я шел незнакомым рукавом к незнакомой площади. Портовый район я всегда старался обходить стороной, очень уж много страшных баек мне пришлось наслушаться про порты в детстве. У Зулы, подруги матери, муж работал в порту до того как перебрался в Озерный двор. Правда не в Сердце Мира, а в Ставнях. Он очень любил рассказывать о шайках злодеев, гнездящихся близ причалов и доков чуть ли не друг у друга на головах, о кровавых маньяках и о коварных капитанах, подпаивающих ни в чем не повинных обывателей в портовых тавернах и обманом заманивавших их к себе на борт. Он даже каким-то особенным словом называл этот вид найма… Впрочем, я именно так попал в армию, больше не попадусь.

Порт в Сердце Мира на самом деле был небольшим и выполнял чисто утилитарные функции обеспечения города. Основными же морскими воротами Гвиндассада был порт в Ставнях. А здесь… Длинные языки причалов, лабазы и склады. Время рыбного базара уже закончилось, рыбакам можно торговать только до утреннего колокола.

Я дошел до мола и остановился, припоминая инструкции Локки. Почувствуй ритм, примкни к большинству. Я внимательно огляделся. В данный момент я ни к какому большинству не примыкал – основная масса народа в порту непрерывно двигалась. Стояли на месте только группа матросов, столпившихся вокруг бочки и приказчик, наблюдающий за разгрузкой судна. Разношерстная же толпа непрерывно двигалась и что-то голосила. Ну что ж…

Маленький базарчик у десятого причала. Здесь всегда разгружаются мелочные торговцы, некоторые прямо тут и распродаются, чтобы не платить пошлину за торговлю в других местах. Я побродил вдоль прилавков, разглядывая украшения из раковин, каменные зеркала (древние и антикварные, разумеется!), узорчатые кожаные мехи и фляги, рулоны ткани, мешки шерсти, связки непонятного назначения жердей, мешки и ящики, свертки и груды. Все это сливалось в многоцветную мешанину, крутилось перед глазами калейдоскопом и я никак не мог сосредоточиться на чем-то одном.

– Эй, красивый, покупай одеяло! – необъятная женщина в ярком платке, повязанном поверх мятой синей юбки и белой рубахе с узорчатой каймой по вырезу. – нуба идет, этой ночью уже холодно будет.

Я остановился, посмотрел на нее и улыбнулся.

– Две монеты, и будешь спать, как младенец подле матери, а? – круглое лицо женщины излучало добродушие. И… она явно не была приезжей.

– А может два за три? – я потрогал рыхлый войлок серого одеяла.

– А давай, красивый, – неожиданно легко согласилась женщина. – Ты у меня первый сегодня, авось удачу принесешь.

– А ведь вы местная да? – спросил я.

– Только тссс! – закивала женщина, сноровисто упаковывая одеяла в тугой сверток. – Я всегда сюда торговать прихожу, потому что пошлин и поборов тут платить не надо. А одеваюсь так, чтобы жандармы не привязались. Вот, держи, сладких тебе снов, красивый, и подружку горячую!