Сердце Мира - [4]

Олух Шутер вдруг заворочался и прошептал:

– Эй, Рыжий! Ты спишь?

Отвечать не хотелось. Я и не стал. Пробормотал нечленораздельное и натянул на голову тощее одеяло. Шутер вздохнул, отвернулся и затих. Не хотелось мне с ним сегодня разговаривать. Опять окажется, что надо кому-то что-то отнести, а я набегался за день так, что мысль о пешей прогулке не вызывала у меня решительно никакого энтузиазма. Кроме того, завтра надо сходить в банк…

По карте выходило, что мне лучше всего было дойти до Первой Торговой, а оттуда Жучьим рукавом идти на север, потом свернуть, пройти вдоль Микстуры до мостика и я окажусь практически на месте, там можно будет спросить. Раньше я не видел эту городскую речку, зато теперь знаю, почему она называется Микстура. Очень похожей по цвету и запаху жидкостью наш толстый каторжник лечится от кашля. Когда у него есть деньги, конечно. Вонючего мутно-желтого флакона ему в прошлый раз хватило дня на три. А еще у нас есть модник один. Он постоянно прихорашивается, по вечерам сидит с иголкой и ниткой – штопает свой бархатный костюм или перешивает какие-то старые тряпки в особо модные. Так вот он на прошлой неделе ходил лечить зубы. И зубной доктор сказал ему, что у него во рту завелись черви, которых нужно травить особой смесью, приготовленной из собачьей мочи. Наверное, врачи свои микстуры наливают из этой самой речки. Я проскочил мостик побыстрее, но все-таки оглянулся в поисках докторов с банками и ведрами, которые пришли сюда пополнить запасы лекарств. И еще мимоходом подумал, что может набрать водички из Микстуры и подарить ее Дикстриксу, все-таки он в прошлый раз и правда меньше кашлял…

Дом адресата я нашел сразу же. Среди маленьких завалюшек он выделялся, как верблюд среди овечек. Эта большая уродливая постройка, наверное, задумывалась как храм или что-то в этом роде. «Везет мне на людей, живущих в общественных местах», – усмехнулся я про себя, входя в помещение сквозь выломанную в незапамятные времена дверь. Вошел и остановился. Стало не по себе. Снаружи у здания были большие окна, а изнутри оказалось, что они закрашены, поэтому в зале было очень темно. Во всяком случае, мне после улицы показалось, что там совершенный непроглядный мрак.

– Эй! – осторожно позвал я в темноту. Сначала отозвалось гулкое эхо, потом где-то вдалеке зашевелились и послышались шаги. По дороге я много раз пытался представить, кто именно тот человек, которому отправил приглашение бездельник и транжира Дублон. Экзотический философ-иностранец? Колдун со странностями, прячущийся от властей? Чудящий аристократ? Ни один из вариантов не попал в цель – во-первых, это оказалась девушка. Никогда бы не подумал, что девушку могут звать Свир Дундук. Во всяком случае, именно это имя было на конверте… Девушка была красивая. В полумраке, правда, к которому я попривык. На вид ей было лет двадцать. Она приняла конверт, вскрыла его, пробежалась глазами по приглашению и усмехнулась. Точнее, хихикнула. И повернулась уходить куда-то вглубь своего странного жилища. Любопытство просто грызло меня изнутри голодной собакой, так что я не выдержал и спросил:

– Скажите, а за какие заслуги Дублон пригласил вас на свой прием? Простите мое любопытство… Я извиняюсь, но вы же никак не можете быть аристократкой, все его гости живут в южной части города… Простите, еще раз…

Девушка усмехнулась. На этот раз именно усмехнулась – цинично, по-взрослому.

– Он проспорил, – сообщила она. – И теперь вынужден провести со мной весь свой прием.

– Этот хлыщ умеет держать слово? – удивился я. Молва утверждала, что это самый ненадежный человек во всем Сердце Мира, что его словам нельзя верить ни в коем случае, а услуги оказывать, только если его деньги уже звенят в твоем кошельке.

– Нет, – ответила девушка серьезно. – Не умеет. Поэтому мне пришлось подстраховаться, и у него теперь нет выбора.

Она снова отвернулась и канула в темноту, а я не решился последовать за ней, хотя вопросов у меня на языке крутилось великое множество. Что был за спор? Что значит – подстраховаться? Почему выбора нет?

По дороге домой я завернул в «Пыльные страницы» повидать старого Креда. И рассказал ему про храм, про девушку и про приглашение. Сам не заметил, как рассказал, если честно. Очень уж хорошо Кред умеет слушать. Впрочем, ругать себя тут не за что, не особенно-то я хотел этот случай скрыть. Собирался даже товарищам по почтовым работам рассказать, наверняка ведь спросят. Хорошо только, что Кред попался все-таки раньше… Когда я вошел, он сидел за столом, беззвучно шевеля губами. Мне всегда нравилось смотреть, как другие читают. Сам я читать умею и даже люблю, но больше все-таки люблю смотреть, как кто-то водит пальцем по строчкам, перелистывает страницы и гримасничает, как бы споря с автором.

– А, это ты, сынок, – старый букинист оторвался от чтения и сдвинул на лоб очки. – Я как раз о тебе вспоминал только что. Вот, послушай, – Кред снова вернул очки на глаза и начал читать вслух.

– «Об этом мы можем прочесть в древней инкунабуле „Сила духа или проклятье?“:

…и тогда Император повелел выбрать из толпы десять случайных людей и подверг их испытаниям. Девять с честью вышли из них, одному же не хватило воли. Этот последний оказался колдуном. Так кто же после этого смеет утверждать, что магия есть дар, которым наделяют только крепких духом и сильных волей?! Мудрые люди говорят, что просить и умолять о помощи высшие силы могут только слабые. Сильные же верят в свои руки и свой разум. Слабый человек завистлив, он мечтает о мести, а это значит, что душа его открыта для всяческого зла. В эту лазейку и пробирается магическая скверна. Любой колдун отягощен пороками и представляет опасность, прежде всего на своих родных и близких, коим он мечтает отомстить в первую очередь…»