Сердце Мира - [32]

На голом животе, который было видно сквозь прореху, было круглое замысловатое клеймо. Длинные руки до локтей покрыты татуировками – листья, лианы, завитки. На лице – сползшая на бок маска. Мочка правого уха обрезана. Причем, видимо, уже давно. Никаких следов шрама, как будто так и было с рождения. Вообще он был какой-то уродливый. Почти безгубый рот, неровные крупные зубы с широким просветом между передними двумя, ребра выпирают в стороны, будто его в детстве не кормили… Меня передернуло.

– Это был кхадо, как они их называют, – бесцветным голосом сказала Дита. – Их как-то специально рожают и выращивают. Они самые отвратительные. Зато их видно сразу. Чего про обычных колдунов не скажешь.

Уксус покачнулся, закатил глаза, оперся на ствол дерева и принялся блевать. У меня тоже были такие позывы, но я легко их подавил. Достаточно и одного раза, не барышня кисейная. Я смотрел на Диту. Ее лицо было строгим и печальным.

Глава девятая,

в которой штурм прошел закончился, но колдунам явилась подмога. И Тигры, и Мантикоры уничтожены. В живых остались только Райл и Дита. Лагерь Мантикор разгромлен и сожжен.

Мы шли к башне, уже не скрываясь. По моему телу разлилась какая-то чудовищная слабость, казалось даже, что я сейчас упаду. Будто остов мой неожиданно растаял, будто ледяная сосулька. Я шел замыкающим, первой – Дита, а между нами Уксус и еще четверо парней. Я вытаскивал из шлема надоевшие мне ветки. Сейчас. Совсем уже скоро мы узнаем, что произошло в башне. Увидим очередные трупы. Своих и чужих. Из глаз неожиданно потекли слезы. Я их стирал локтем, размазывая краску на лице.

Бомммм! Звук был такой, что задрожала земля. Боммм! Мы замерли, оглядываясь вокруг. Боммм! Это были словно размеренные шаги великана. Боммм! Уже совсем рядом, буквально за спиной. Раздался чудовищный треск ломающихся вековых деревьев. Следующего шага я не услышал. Меня словно подхватил ураганный ветер и швырнул в сторону. Мир погас.

Очнулся я от увесистой оплеухи. Еще не понимая, что произошло, я попытался прикрыться от следующей. Надсадно чирикала какая-то птичка. Ее пронзительное пение ввинчивалось прямо в череп. Я открыл глаза. Надо мной склонилась Дита.

– Не шевелись, – сказала она одними губами. – Ты ранен.

И тут я сам это почувствовал… Правый бок разорвала ветвистая боль.

– Что…? – прохрипел я. – Что случилось?

– Подошла подмога, – прошептала она. – Могут быть еще где-то поблизости. Но скорее всего нет.

Я попытался пошевелиться. У меня получилось. Рубаха промокла от крови, но ребра вроде бы целы.

– Все нормально, – сказал я обычным голосом. – У меня только кожа содрана. Но больно жутко. И в голове звенит. Есть выпить?

– Тссс! – она приложила палец к губам. Я поморщился и махнул рукой.

– Все кончилось, никого нет, – произнес я и приподнялся на локтях. Похоже, меня именно об это дерево боком и приложило, подумал я, глядя на бугристый ствол, возле которого я валялся. Дита смотрела на меня и хмурилась.

– Просто озарение, – я пожал плечами. – Если долго вглядываться в темноту, начинаешь видеть.

– Скоро рассветет, – сказала Дита. – Тогда и двинемся. А пока давай попробуем сделать что-нибудь с твоим боком.

Она извлекла из сумочки на поясе шар-светильник, положила его на землю рядом со мной и принялась колдовать над моей раной. Колдовать в переносном смысле, понятное дело. Она разрезала мою рубаху, ослабила пряжки на поясе и аккуратно ощупала мой бок. Вздохнула, порылась еще в одной сумочке на поясе. Протянула мне тускло блеснувший флакончик.

– Пей, – сказала она.

Я скрутил крышечку, глотнул и чуть не задохнулся.

– Это… трофей, – как бы оправдываясь, сказала Дита. – Нужно выпить все.

Я содрогнулся. Внутри меня все полыхало адским пожаром. Я от первого глотка-то отдышаться не мог. Но посмотрел на Диту и послушно поднес флакончик к губам. Внутри меня перекатывались волны огня, я корчился, силясь избавиться от мучительного непереносимого жжения. Дита прижимала к земле мои плечи, не давая двинуться с места. Мне хотелось орать от боли, но я не мог выдавить из себя ни звука, только какое-то сипение.

– Сейчас пройдет! – говорила Дита прямо мне в ухо. – Сейчас все пройдет, потерпи.

Постепенно огонь стал затухать, оставляя в моих обугленных изнутри останках только тусклые искорки. В конце концов отпустило, пожар закончился, оставив приятное тепло и истому.

– Теперь заживет быстро, – сказала Дита. – Надо только забинтовать. А к обеду и следа от твоей царапины не останется.

Тело, примявшее колючий куст, мы заметили одновременно. Это был Уксус. Он лежал, нелепо подогнув ногу, а голова его покоилась на примятом кусте. В широко открытых глазах отражалось сумрачное утро.

– Надо… похоронить, – слез я не сдержал. Впрочем, меня это нисколько не смущало.

– Нет, – твердо сказала Дита. – Звери приведут к нему Хозяина и освободят его душу от тела. Если похоронить, то он не найдет. И будет его дух метаться в земляной темнице… Так приняло в джунглях. Мы не хороним мертвых.

О такой традиции я раньше и не слыхал даже, хотя сказок, легенд и преданий мне рассказывали великое множество. Впрочем, я вообще мало что знал, как выясняется… Дита наклонилась и закрыла Уксусу глаза. Прощай, друг. Ты был отличным парнем, мне будет очень тебя не хватать. Словно чья-то холодная рука схватила меня за горло. Я опустился на траву рядом с Уксусом. Рыдания душили меня, но я понимал, что раскисать нельзя. Отдышался, вытер лицо, поднялся на ноги.