Сердце Мира - [27]

Темнота наступила внезапно. Впрочем, за время дороги я уже успел привыкнуть к этой особенности местной смены дня и ночи. В лагере Мантикор было запрещено жечь костры. Ночное освещение состояло из развешанных в разных местах крошечных, меньше кулака размером, стеклянных фонариков. Они светили бело-голубым светом, мерцали в темноте и издалека смотрелись обычной ночной иллюминацией джунглей. Выглядело это сказочно красиво.

Как ни странно, но спать мне не хотелось, хотя я должен был уже давно свалиться и беспробудно дрыхнуть. Вчерашняя ночь на марше, день в бытовых хлопотах, и вот уже темно, а сна ни в одном глазу. Слишком много впечатлений. И еще больше хочется узнать. Не имея никаких указаний насчет того, что мне делать, я слонялся по лагерю, слушая обрывки разговоров и щурясь на фонарики.

– Ходила вчера босиком в разведку, ногу пропорола, болит теперь… – женский голос.

– Врачу показывала?

– Конечно. Ерунда, заживет через три дня, но все равно противно…

Я прошел дальше. Босиком? Ничего себе… Тут же сплошные змеи, ядовитые пауки и жуткие многоножки.

– А вот еще был случай, – на этот раз голос мужской. – Иду по джунглям, никого не трогаю, ручей собираюсь переходить. Вдруг выходит тигр. Зубы с мои кинжалы размером. Морда в крови. И воду лакать. Я стою, ни вздохнуть, ни пернуть. Матерый, тварь, одной лапой прихлопнет на всякий случай. А еще стою по-дурацки так – со всех сторон меня видать, кроме той, на которой тигр. А он, по всему видно, сытый к тому же. И тут свист. Заметили меня, жабы! Стрела просвистела прямо рядом с ухом, несутся, ломая деревья. Трое. Амбалы здоровые, пехота. Во, попал, думаю. С одной стороны киса саблезубая, с другой – бряцающие железяками жабы. Ну я и решился. Рванул вперед, ужом проскочил мимо тигра, он аж опешил от такой наглости, а эти дуболомы за мной, прямо ему в распростертые лапы. Я деру, и не оглядываюсь.

– Ври, ага! – женский голос. – Как к нам пехота-то попала?

– Молчала бы, если не знаешь! – насмешливо укорил собеседницу парень. – Это на юго-западе было, возле развалин капища старого. Там жабы зачем-то площадку расчищают, форт, что ли, строить надумали. Вот и нагнали пехоты.

– Только нам драпать оттуда пришлось, себя не помня, – вздохнула еще одна женщина. – Колдун там у них жуткий, ядовитым туманом травит, мне кожу только обожгло на руке, а Лесса там осталась…

Тут на меня наткнулся Уксус, которому тоже не спалось. Разговаривавшие обратили на нас внимание.

– Эй, новобранцы! – говорившая последней женщина приглашающее махнула нам рукой. – Не спится, зеленые? Вам бы дрыхнуть без задних ног, завтра-то нелегко придется.

– Не спится, – согласился я, усаживаясь в тесный кружок. Кто-то сунул мне в руку горячую кружку. Я отхлебнул и передал по кругу дальше. Напиток был похож на чай, только с незнакомыми ароматами и был щедро сдобрен коньяком, вкус которого я теперь на всю жизнь запомню.

– Я вот чего не понимаю, – Уксус повозился, устраиваясь поудобнее. – Почему про вас никто не знает?

– Почему же никто? – хохотнула одна из женщин. – Кому надо, те знают. Вот ты теперь тоже в числе посвященных.

– Сам подумай, зеленый, – сказал парень, – если в столице узнают о женщинах на войне, это какой визг поднимут разные правдоискатели и моралисты. Незачем.

– Мы тут все добровольцы, – сказала еще одна женщина, уже далеко не юного возраста. – Нас не ловят по кабакам.

– Но зачем?… – я представил себе маму или Галлу здесь, в джунглях, и меня передернуло.

– Потому что у нас война, – твердо проговорила пожилая дама. Хотя что там… Возраст читался у нее по лицу, но ни о какой немощи речи не было. Голые руки бугрились совсем неженскими мускулами, гордая осанка, сильные уверенные движения. – И еще потому что у женщин на этой войне преимущество. Ихние колдуны не способны запудрить нам мозги. Если такой увидит тебя, то легко заставит тебя в бою драться против своих, а от меня ему придется убегать, если он ничего другого не умеет.

Я проснулся, когда чья-то сильная рука тряхнула меня за плечо.

– Подъем, рыжий, – Дита ослепительно улыбнулась. – Нас ждут великие дела.

День первый.

Выпросил у Лаары бумагу и карандаш. Буду записывать, что со мной происходит. Сегодня до обеда мы учились ходить по джунглям и правильно дышать. Наколенники – очень нужная штука, а пояс мне пока мешает. Дита учила нас думать ногами. А после обеда мы стреляли из маленьких арбалетов. Их взводят на специальном станке, в бою перезарядить не получится. Стреляю метко, но это я и раньше знал.

День третий.

Проволока с ручками. Ужас. Не думаю, что смогу когда-нибудь так убить человека.

День четвертый.

Москиты – странная штука. В нашем лагере их нет совсем, зато стоит отойти немного, они нападают облаками. Болото – это ад. Трудно придумать смерть страшнее, чем утонуть в болоте. Хоть я и устал, запишу чуть подробнее, чтобы не забыть. Нас вела Велита, девушка, похожая на подростка. Она шла по джунглям босая, с закатанными до колен штанами и кожаной безрукавке. Боюсь, что даже если она будет в алом платье и шляпе с пышным плюмажем, ни один нормальный человек ее в джунглях не заметит. Стоит ей сделать малюсенький шажок, неуловимое движение, и она исчезала. Мы пришли на болото. Нашей задачей было выследить и наловить питов-гадов – толстых медлительных змей. На самом деле это не змеи, а безногие ящерицы. Они очень вкусные, я пробовал. Чтобы поймать их, нужно неподвижно лежать на краю болота и ждать, когда змеюка появится из трясины. Потом поймать голыми руками. Велита залезла на дерево и смотрела за нами, иногда отпуская тихие ехидные комментарии. Кто мне только сказал, что они медлительные?! Эти твари молниеносно скрывались в жидкой грязи, стоило мне дернуться раньше времени. В конце концов получилось, я поймал три штуки, Уксус – четыре, а Гало – две. По дороге обратно Гало укусила змея. Не пит-гад. Змея была похожа на полосатый чулок.