Сердце меча - [290]

Малыш встал, взялся за прутья решетки руками и просунул между ними голову.

— Ну, смелее, — подбодрила его женщина, пригладив колючий «ёжик» его волос. — Ты же знаешь, если голова пролезет, то и все пролезет.

Мальчик повозился-повозился, просовываясь бочком — и выбрался с той стороны. Женщина взяла его за руку и повела.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Райан, — ответил мальчик. — Мама зовет меня Ран.

— А фамилия?

— Йонои.

Больше они не говорили. Широкий рукав женщины щекотал мальчику руку, он слышал, как в темноте шелестят ее хакама, и слышал еще один звук — постукивание трости по полу и по стенам. Женщина была слепа, вот почему она так уверенно ориентировалась в непроглядной темноте. Все происходило по законам сна: мальчик не сомневался, что женщина знает, где его дом, хотя откуда бы ей это знать, тем более что и дома-то никакого нет? Тем не менее, он доверял ей полностью. Такой абсурд бывает лишь во сне.

Впереди забрезжил свет. Мальчик зажмурился и закрыл глаза рукой: дневное сияние было слишком ярко для них.

— Дальше сам, — сказала женщина. — Там твой дом.

И мальчик поверил ей, хотя, опять же, прекрасно знал, что никакого дома там нет и не может быть. А женщина исчезла, как ее и не было, вокруг же сгустилась тьма.

Дик проснулся. А может, не проснулся. Раздвоение исчезло, юноша снова полностью поглотил мальчика — но при этом на губах у него еще было, как печать, это имя: Райан Йонои. Его настоящее имя, то, которое он забыл в кошмарный день гибели Курогава. Он помнил его, перейдя из сна в явь — или в другой сон? Ибо что-то переменилось. Дик все так же лежал и дрожал под стеной, но… решетка теперь была не справа от него, а слева. Точнее, он находился с другой стороны решетки. О том же свидетельствовал и подъем пола.

— Боже, — прошептал Дик, еще раз ощупывая пространство вокруг себя.

С сердцем, то колотящимся, то замирающим, он побежал в том направлении, куда в своем сне шел со слепой женщиной. Бежал, не думая, что под ноги может попасться очередной разлом, или потолок резко пойдет вниз и он окончательно расшибет себе голову. Поворот — Дик отчетливо помнил, что он был во сне! — и вокруг стало светлее. Это был еще не свет, а отсвет, но Дик прибавил шагу, и за вторым поворотом ему в ноги вцепилась его собственная тень. Длинный коридор заканчивался ослепительной звездой.

Дик задохнулся и повалился на пол лицом вниз, благодаря Бога и слепую женщину, пришедшую к нему во сне.

— Спасибо, Такэда-сэнсэй! Спасибо!

Последний этап — путь к свету — сам по себе занял не меньше часа: Дик приучал свои глаза к сиянию дня постепенно. Несколько шагов вперед, пристальное смотрение на светлый проем — и отдых, и красное мельтешение под веками…

Зато там было тепло, и чем ближе к выходу, тем теплее. У самого выхода камень был прогрет так, что Дик разнежился, как ящерка и лежал на теплом полу вдвое больше против прежнего. Солнечный круг тихо и неуклонно полз все ближе к выходу, а на потолке играли отблески далекой воды внизу.

Когда наконец он решился бросить вызов уже самому солнцу, оно встало так высоко, что совсем не заглядывало в пещеру. Дик, прикрывая глаза рукой, выбрался на узкий карниз, и увидел наконец планетный день — впервые за почти полгода.

Горная гряда, где располагались Пещеры Диса, охватывала полукольцом долину озера, разделенную дамбами и перегородками на тысячи чеков. Солнце обрушивалось в эти воды со всей яростью полдня, и било оттуда вверх.

— Уххх, — сморщился Дик и снова зажмурил глаза. Это было невыносимо.

Над водой воздух не так сильно прогревался, как над камнями — а камни источали жар. Дику пришлось отступить в затемненную зону, потому что босые пятки не выдерживали.

Прямо под ногами у юноши начиналась большая осыпь — сюда, как видно, сваливали породу, когда рыли водосброс, по которому он выбрался. Вода в ближайших чеках казалась уже не ослепительно-зеркальной, а темно-зеленой.

Осмотр местности пришлось продолжить в щель между пальцами. И, когда взгляд Дика проник за завесу полуденного марева, он увидел на другом конце дуги ажурные фермы сигнальных башен и множество садящихся и взлетающих машин.

— Глайдер-порт, — прошептал он, и, словно в подтверждение этих слов, воздух над его головой застонал и загудел, расступаясь перед точеными боками глайдера, вынырнувшего из-за клиффа и скользящего вниз, к воде. Вихревые потоки из-под искрящихся платформ антиграва обдали юношу пылью и запахом озона. Глайдер шел вниз под очень острым углом — за рулем был лихой ездок.

Дик не сомневался, что должен пересечь эту водную доску для го и войти в город с той стороны — но решил подождать вечера, чтобы солнце не так било в голову. Он спустился бы в любом случае, потому что очень хотел пить, но понимал, что солнце Картаго куда опасней солнца Мауи и хотел избежать открытого единоборства. Только когда солнце село за клифф, он спустился вниз — с очередной литанией из стонов, имен святых и проклятий — и наконец-то погрузил избитые ноги в теплую, как в бане, воду.

Вода кишела жизнью. Темно-зеленой она была потому, что в каждой ее капле жили сотни, если не тысячи, крошечных существ, полурастений-полуживотных, мельтешащих без порядка во всех направлениях; разлапистые водоросли покрывали дно и поверхность, и среди мясистых стеблей сновали длинные тени, в которых Рэй признал бы капп на последней стадии личинки: панцирные головки и длинные, многочленистые хвосты.