Сердце кугуара - [26]

Справившись с первым шоком, Ева пролепетала:

— Я не знаю, о чем вы…

— Ну да, а я Папа Римский, — ухмыльнулся бандит. — Ты мне зубы не заговаривай. Флэшка где?

И он снова ее встряхнул, на этот раз, схватив за пижаму. Ткань затрещала, угрожая порваться. Ворот врезался Еве в шею, точно удавка. Лопнув, отлетела верхняя пуговка.

— Ну? — лицо мужчины, с тяжелой челюстью и нависшими надбровными дугами, оказалось так близко, что можно было рассмотреть каждую пору у него на носу. — Отвечай!

Ева сглотнула.

— Я же сказала…

Ее спас телефонный звонок: у одного из бандитов зазвонил мобильный. Мужчина с готовностью гаркнул в трубку:

— Слушаю, мастер! — Нахмурившись, выслушал распоряжения, потом окинул подельников задумчивым взглядом: — Мастер приказал доставить ее в лабораторию. И побыстрей.

— А флэшка?

— С острова она никуда не денется. А эта краля сама мастеру скажет, куда ее дела. И на кого работает — тоже.

Закрыв глаза, Ева стала молиться. Рука, державшая ее за волосы, сжалась сильнее.

— Эй, — резкий окрик заставил открыть глаза. — Поднимайся, с нами пойдешь.

Еву вздернули на ноги. Покачнувшись, девушка полубезумным взглядом уставилась на разгромленный номер. Это что же получается, ее сейчас увезут неизвестно куда? И будут там делать с ней, что захотят?

Инстинкт самосохранения проснулся в самый неподходящий момент. Забыв, что ей в шею уперся ствол, Ева стала кричать и отчаянно вырываться:

— Нет! Я никуда не пойду! Вы не имеете права! Я подданная Евросоюза!

— Ты еще адвоката потребуй. Парни, заткните ей рот.

Один из бандитов поднял с пола Евины трусики, выпавшие из вспоротого чемодана. Шелковые, с кружевной оторочкой. Поднес к носу и демонстративно, не отрывая от девушки пристального взгляда, втянул в себя запах свежего белья. А потом затолкал ей в рот. Вместо кляпа.

Она замычала, пытаясь вытолкнуть кляп языком. По щекам побежали слезы. Но тот же бандит сжал ее щеки, приблизил ее лицо к своему и прошипел:

— Веди себя тихо. Ради твоего же здоровья.

И в его голосе было столько угрозы, что Ева, всхлипнув, затихла. Она уже не сопротивлялась, когда ей на голову натянули плотный мешок и обвязали вокруг шеи веревкой. Не сопротивлялась, когда кто-то поднял ее в воздух и перекинул через плечо. Только поняла, что в отеле никто за нее не заступится, даже если увидят, как ее похищают из номера. Нет, не так. Во всей резервации за нее никто не заступится. Ты попала Ева, конкретно попала. И, возможно, теперь твоя жизнь продлится ровно до того момента, пока эти веры не получат то, что хотят. Флэшку.

* * *

— Проходи, Лукаш, не стесняйся, — усмехнулся Антуан Андрулеску, когда его приор перешагнул порог будущей лаборатории. — Рад, что ты принял мое приглашение.

Лукаш остановился в двух шагах от главы резервации.

— Зачем ты вызвал меня?

— Есть разговор.

— А до утра подождать он не может?

— Нет.

— Странное место для разговора, ты не находишь? — Лукаш сделанным интересом огляделся.

— Нормальное. Не хуже других.

Помещение, которое предполагалось использовать под лабораторию, сейчас пустовало. Но вся аппаратура, доставленная на остров по подложным документам и тайком от правительства, уже стояла в своих коробках вдоль стен. Много коробок. На многие сотни тысяч кредитов. Но то, что собирались здесь производить, стоило еще больше. За такое не жалко и жизнь отдать.

— Хотел спросить, как тебе наша гостья, — произнес Андрулеску, усаживаясь в единственное кресло, стоявшее посреди ангара. Достав из кармана платиновый портсигар с вензелями, открыл и небрежным жестом положил в рот мятную пастилку. Ничто человеческое верам было не чуждо. — Кажется, ты неплохо провел с ней время в Пурпурной долине.

Лукаш равнодушно пожал плечами:

— Я должен был ей ужин. Ты для этого вызвал меня среди ночи? Чтобы спросить, как я провел день?

— Считай это лирическим отступлением от темы. Скажи, — Андрулеску подался вперед, впиваясь пронзительным взглядом в лицо приора, — ты ничего странного в ее поведении не заметил?

— А что я должен был заметить?

— Например, страх, тревогу. Нервозность, в конце концов. — Нервозность? — Лукаш недоуменно приподнял бровь.

— Скорее всего, я ее раздражал. Вряд ли она захочет встретиться со мной еще раз.

— А вчера? Когда ты провожал ее из клуба, тоже ничего не заметил?

— Вчера? — Лукаш напрягся. Что-то было не так. В словах Андрулеску, в его странных вопросах таилась опасность. Мастер не тот человек, чтобы болтать просто так. — Нет, ничего особенного не заметил.

— Даже запаха крови? — левая бровь Андрулеску недоверчиво взмыла вверх.

Теперь настал черед Лукаша удивляться.

— Крови? Откуда ей было взяться?

Он вспомнил, как Ева вернулась из уборной. Бледная, с испуганно бегающими глазами, и сказала, что неважно себя чувствует. А еще от нее шел такой насыщенный запах хлорки, что другие запахи были просто забиты им.

— Ее рука пахла кровью, — произнес Антуан, не спуская глаз с лица Лукаша. — Запах был очень слабый, видимо, она мыла руки. Но забыла использовать мыло, поэтому небольшой оттенок остался. Я учуял его, когда целовал. Угадай, чья это кровь?

Сделав вид, что рассматривает маркировку на ящике, Лукаш всунул руки в карманы и сжал кулаки. На его лице оставалось привычное хладнокровное выражение, но внутренний зверь, почуяв угрозу, проснулся. Лукаш заставил его присмиреть.