Сердце из двух половинок - [8]

– Жаль, что этих тварей нельзя наказать! – Маццола с остервенением затушил сигарету.

– Мы в расчете, – спокойно произнес Мартин и налил себе виски.

– И кто?.. – глаза Маццола заблестели.

– Джимми Бианчи.

– Так это ты его…

Маццола замолчал. Он пристально вгляделся в лицо парня, сидевшего напротив него. Как он мог так чисто и аккуратно сработать? Главное, что никто и не заподозрил Мартина в убийстве сына Марио Бианчи! Старик писает кипятком от злости, понимая, что никогда он не найдет того, кто перерезал глотку его мальчику.

– Сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

Мартин спокойно выдержал взгляд Маццола, ничто не колыхнулось у него в душе.

– Будешь работать на меня?

– Нет, мистер Маццола. – Мартин на секунду замолчал. – Но я всегда смогу вам помочь.

Глава 4

Мартин сидел в уютной столовой и пил утренний кофе. Он только что вышел из душа, волосы его были еще мокрыми, а кожа источала легкий аромат лаванды. В руках он держал утренний выпуск «Нью-Йорк таймс», на первой странице которого огромными буквами было написано: «Убит известный чикагский мафиози Марио Бианчи». Он пробежал глазами по статье и, ухмыльнувшись, бросил газету на стол. Сальваторе Маццола теперь возглавит дело. Он хорошо заплатил ему, Мартину, за предоставленную возможность проявить себя в роли руководителя.

Мартин прошел в большую светлую спальню. Остановившись перед зеркалом, пригладил начинавшие седеть волосы. «Такими темпами к сорока годам я стану совершенно седым», – подумал он и вгляделся в свое отражение. Худощав, но жилист. Прекрасная осанка, за счет чего он казался выше своего роста. Ни капли жира. В общем, неплохо для тридцати лет. Он провел пальцами по лицу. Твердая, теплая кожа – и ни одной морщинки. Серые холодные глаза, в которых постоянно сквозила ирония. Прямой, немного широковатый нос, нисколько не портивший общий вид. Если рассматривать каждую деталь лица в отдельности, то они могли бы показаться слишком крупными и грубыми, но вместе они удачно гармонировали друг с другом, создавая ореол пиратского лихачества и некой элегантности.

На кровати спала женщина, легкое одеяло едва прикрывало ее обнаженное тело. Мартин присел рядом.

– Мэгги, – потеребил он ее мягкий локон. – Тебе пора.

– Я просто бешусь от того, что мне приходится уходить каждое утро ровно в девять, – она сбросила с себя одеяло и выпрыгнула из постели.

Мартин посмотрел на ее великолепно сложенную фигуру, блестящие рыжие волосы и подумал, что она прекрасно подходит к атмосфере, царящей в этой комнате.

– Ты здорово вписываешься в интерьер, – сказал он и вовремя увернулся от полетевшей в него подушки.

– Между прочим, я не вещь, которая должна радовать глаз лишь своим удачным месторасположением в комнате! – гневно воскликнула Мэгги и отвернулась.

Она возбудила его своей наготой. Он близко подошел к ней и кончиками пальцев дотронулся до ее стройной спины, мягко перевел руки на упругую грудь и резко толкнул девушку на кровать.

– И кто же ты? – спросил он, склонившись над ней.

Жадные губы быстро пробежали по его шее.

– Всего лишь женщина, которая любит…

Позже, уже одетая, она сидела перед трюмо и расчесывала волосы.

– Почему ты не берешь меня с собой в Калифорнию? – спросила она.

Мартин завязывал галстук. Помолчав, он ответил:

– Потому что я не хочу, чтобы ты ехала со мной.

Мэг задохнулась от столь откровенного ответа.

– Бессовестное чудовище! – крикнула она. – Мог бы и соврать!

Мартин усмехнулся: похоже, женщинам всегда нужно лгать. Он поцеловал разъяренную Мэг в лоб и сказал:

– У тебя репетиции, тебе нельзя отрываться от работы.

– Но ведь это же свадьба твоего брата! – подбородок ее задрожал от обиды. – Я хочу познакомиться с ним и с его невестой.

– Мэг, такси ждет.

Она пошла к выходу, но на пороге остановилась и гордо произнесла:

– В следующую пятницу у меня премьера спектакля! И я тебя приглашаю.

* * *

После гибели Тони и Джея Мартин приехал в Нью-Йорк и снял небольшую квартирку в Бронксе. В ней было две комнаты, маленькая кухня и санузел. Телефон имелся на первом этаже, и дотошный привратник записывал все поступающие звонки, а за определенную плату разрешал жильцам пользоваться аппаратом. Первые две недели Мартин провел в одиночестве, лишь изредка он выходил на улицу, чтобы проветриться и купить продукты. Денег у него было достаточно. Маццола купил у него бар за сумму, вдвое превосходившую его настоящую стоимость. Кроме того, у Мартина имелся свой счет, на который покойный Граммофон ежемесячно клал некоторую сумму денег. Обладая стартовым капиталом и проницательным умом, Мартин мог бы построить свое маленькое дело и получать небольшой, но постоянный доход. Однако этого ему было мало. Раньше, живя с Джеем, он не задумывался о будущем. Но сейчас все изменилось. Он хотел перевезти в Нью-Йорк Роберта и устроить его в приличную школу. Да и для себя Мартин многого желал. К тому же он чувствовал злость, скопившуюся в его душе, и она терзала его. Он хотел найти какой-то выход для нее, выплеснуть ее из себя, но не знал, как это сделать.

Трудно поверить, что человек может измениться в такой короткий срок. Как добродушный и терпеливый мальчишка в один момент превратился в жестокое и беспринципное существо? На самом деле, таким он стал уже давно. Бедность, побои отца и унижения сделали свое дело. Лишь беспредельная любовь матери, слепая доверчивость брата, скуповатая привязанность Джея и бескорыстная дружба Тони удерживали его на «правильной» стороне. Но, убив отца, пережив гибель трех самых близких для себя людей, Мартин открыл заслон, выпустив наружу того, кем он являлся на самом деле. Не было больше никаких сдерживающих факторов. Был только он, его боль и ярость. Он никогда не пожалел о том, что совершил, и никогда не пожалеет о том, что сделает когда-либо. Ему не было жаль себя, как и окружавших его людей. Он не боялся наказания свыше, так как в Бога не верил. Но если он есть, то там, после смерти, наверняка они не встретятся, потому что ему уже забронировано место совсем в другой части «поезда».