Сердце Дьявола - [81]

Коля обрадовался шляпе, как ребенок. Да он и был ребенок – год назад впал в детство, в песочнице внуков играет, цветными карандашами солнышко и домики рисует. Врачи сказали, что несколько месяцев он еще протянет. "Как же я без тебя буду..." – вздохнула София и улыбнулась – язык Баламута был синим от химического карандаша. Она хотела поцеловать его, но тут зазвонил телефон. Звонил внук Сан Саныч. Он сказал, что на танцы ходить больше не будет, так как записался в кружок юных геологов...

* * *

София поулыбалась, поулыбалась и пришла в себя. Бледный Баламут облегченно вздохнул, выпил из протянутой мною кружки, пришел окончательно в себя и, обращаясь к супруге, пропел:

– Что тебе снилось, крейсер Аврора?

– Да так, будущее, – улыбнулась София.

– А я в нем буду? – посерьезнел Коля.

– Будешь, будешь... Еще как будешь...

– Я тебя обожаю!

* * *

Порадовавшись возвращению Софии, мы допили остатки спирта, доели говядину и повалились на траву. Мне было грустно – София пришла в себя, а Ольга по-прежнему смотрела в никуда. И, чтобы не видеть ее, я посмотрел в голубое небо. И увидел силуэт Шварцнеггера, опускающегося по веревочной лестнице. Спустившись, он застыл у водопада в позе готового ко всему охранника.

– Счас Худосоков появится, – изрек Бельмондо, устраивая голову на бедрах Вероники. И продолжил, обращаясь уже к жене:

– А он еще не шевелится?

– Рано еще, дурачок... – улыбнулась Вероника, поглаживая живот.

– Ленька спускается, – пробормотал я, увидев в небе сквозь прикрытые веки знакомую фигуру. – Придумал, наверное, что с нами делать... Красиво, гад хромой, идет, как в цирке...

8. Просто убить не интересно. – Он будет за нас бороться... – Добро... зло... забодал, философ.

Худосоков был в джинсах, кожаном пиджаке и хорошем протезе (не скрипел и сгибался, как надо). Постояв немного у ног Софии, он начал в задумчивости ходить вокруг нас. Мы сделали вид (и надо сказать это нам вполне удалось), что его появление нам совершенно до лампочки. Худосокову на это отношение было наплевать – мы были инструментами или деловым материалом в его сатанинской мастерской и поэтому наше отношение к нему никак его не трогало. После третьего или четвертого круга Ленчик начал говорить как бы сам с собой:

– Затруднения у меня... Злости что-то не стало. Надоело все... Просто вас убить мне не интересно... Мучить, мясо рвать, глаза жечь – кажется пошлым... Не знаю почему, но мне очень хочется, чтобы вы стали единым организмом... Помните, как в вашей зомберкоманде... Общие чувства, общие глаза... Но не в минуты опасности, а всегда. Одна боль, одно счастье, одна беда, одна победа... Я хочу, чтобы вы относились к ребеночку Вероники, как к своему родному ребенку... Я специально выкрал Веронику для этого. И к дочерям Чернова тоже, как к своим...

– Ты что, нашел их??? – вскочил я с места.

– Да нет пока... Да куда они денутся? – махнул рукой Ленчик. – У меня тут столько народу вокруг околачивается – ставка Гитлера хуже охранялась... Так вот, я хочу, чтобы вы полюбили друг друга как родные, как ангелы... Я так надеялся, что вы друзья до гроба, а вы меня разочаровали, раскололись, разбежались в разные стороны...

– Не понял? – поднял голову Бельмондо.

– Черного с Ольгой бросили... И Черный сам хорош – детки его потерялись, а он водку пьет...

– Кончай комиссарить, пионервожатый, – покраснел Бельмондо. – Без тебя тошно. А когда я говорил, что не понял, я имел в виду совсем другое. То ты, понимаешь, драться нас до посинения заставлял, то матчи без правил устраивал, а теперь проповеди читаешь... "Полюбите друг друга как ангелы"... Непонятно что-то, начальник... Не шизанулся ты случайно на почве переоценки своих мыслительных способностей?

– Нет, пока не шизанулся, – просто ответил Худосоков. – Со временем я вам все объясню. А сейчас вы меня разочаровываете, да, разочаровываете... Но я буду за вас бороться... И если вы поможете мне в этой борьбе, то все получите... Интересную жизнь, комфорт, деликатесную пищу, выпивку на заказ... И, может быть, даже свободу, ха-ха, в виде осознанной необходимости... Ну и еще кое-что сверху... Весьма экстраординарное, но об этом позже...

– Лень, может быть, ну его, все это на... на фиг? – ласково улыбаясь, начал Баламут. – Давай, вынимай нас отсюда. Мы тебя проводим до первого монастыря, пострижешься там, монахом-проповедником станешь. Ты еще молодой – через двадцать-тридцать лет Митрополитом всея Руси сделаешься... Точно сделаешься – мозгов и настойчивости тебе не занимать. А мы паствой твоей благодарной станем, белы ручки целовать будем... Соглашайся, Леня! Митрополит всея Руси Худосоков – это судьба с большой буквы! Это не политика тебе, это – с богом под ручку...

– Там тоже политика. И более лицемерная, – снисходительно улыбнулся Худосоков. – Вы поймите, что зло везде. Вы задумывались, почему любовь всегда кончается изменой, дружба – предательством? Или в лучшем случае они покрываются трещинами зла – равнодушием? Потому, что зло – настоящее, истинное, материальное! А доброта, честность, мораль – выдумки оплаченных злодеями фантастов. И я, злодей – настоящий, а вы добряки – шуты, дурачки, которых в детстве лицемерно обманули. Те, которых не обманывали, те, которых вооружили злом, давно сидят наверху и помыкают вами, ослами-добряками...