Сердце Аримана - [8]

Призвать Хадрата, чтоб он наложил чары покрепче? Усилить пост у дверей хранилища? Предупредить Паллантида, чтоб держал ухо востро? Навесить новые замки?

Конан дал себе слово, что займется всем этим. Завтра! Или послезавтра, в самое ближайшее время!

Но в нынешний вечер карта, расстеленная на столе, неудержимо влекла его. Он опять склонился над чертежом хайборийских земель, посмотрев перед тем в широкие окна, выходившие к городу. Солнце двигалось на закат, но висело еще локтем выше тарантийских стен, башен и крыш; значит, у него оставалось время, чтобы поразмышлять над планами южной кампании. Потом… Потом он отправится в опочивальню… Не в собственную, что находилась рядом с оружейной, а в покои королевы… В своей опочивальне он спал редко, в те ночи, когда, перебрав с вином, не хотел приходить к Зенобии пьяным. Но кувшин, принесенный ею сегодня, лишь разожжет аппетит…

Король глотнул аргосского, усмехнулся и снова обратил взгляд к карте.

***

В центре ее лежала Аквилония - обширная земля, пересеченая реками, устланная равнинами, украшенная городами. Три из них - Тарантия, Шамар и Танасул - находились в главном домене, чьи земли омывали широкий полноводный Хорот, Тайбор и Ширка. На севере лежал Гандерланд, а за ним Киммерия, и там все было спокойно - после гандерландского мятежа, случившегося лет десять назад, когда Конан только начинал свое правление. Спокойно было и на востоке, где за горами лежала Немедия, разгромленная восемь лет назад, покоренная и связанная вассальным договором. На западе, за Ширкой, находился Тауран, а дальше, по берегам Громовой реки, простирались Боссонские топи, граничившие с Пустошью Пиктов. И Тауран, и Боссон играли роль аквилонского форпоста, защищавшего страну от набегов пиктов, и вполне справлялись с этой задачей. И даже более того! Боссонские поселенцы, люди инициативные, трудолюбивые и суровые, год за годом теснили пиктские племена, и сейчас рубеж проходил уже по реке Черной, самому западному из континентальных потоков.

Итак, север, запад и восток были прикрыты и защищены - до того времени, пока он, Конан, не решит, сокрушить ли пиктов либо ударить по Коринфии и Заморе, лежавшим восточнее Немедии.

Юг! Юг был клубком проблем, змеиным логовом, где давно требовалось навести порядок, и восемь лет он готовился к этому. Южная граница Аквилонии была пестрой, как колпак шута; начиналась она за Тайбором, в двух днях пути от коего находился Офир со своей прекрасной столицей Иантой и золотоносными копями, а затем шла вдоль реки Красной, левый берег которой принадлежал Кофу. За Кофом лежал Шем, а за ним - огромный поток Стикса и загадочная Стигия, страна черных магов и древних пирамид.

Но этим дело не кончалось. В юго-западном углу аквилонских земель, меж реками Хоротом и Алиманой, боги воздвигли гористое плоскогорье - Пуантен, вотчину графа Троцеро, граничившую с Аргосом и Зингарой. Эти страны отрезали Аквилонию от моря и морской торговли, а Рабирийский хребет, примыкавших к берегам Алиманы, являлся рассадником грабителей, торговцев людьми и прочих злодеев, место коим Конан определил давно - на плахе у Железной Башни.

Коф, Офир, Зингара и Аргос были странами гордыми и хищными, воинственными и непокорными; население их являло собой помесь хайборийцев-завоевателей, некогда пришедших с севера, и местных племен, остатков древних народов, уцелевших во время Великой Катастрофы. У каждой державы имелись свои особенности, свои обычаи и свои боги - кроме светозарного Митры, коему поклонялись все хайборийцы; объединяло же их одно - ненависть к Аквилонии. Ненависть и страх, ибо уже тринадцать лет на аквилонском престоле сидел не кролик, не шакал, не волк, а лев, и рано или поздно его когтистая лапа должна была ударить с сокрушительной силой.

Аргос был невелик и небогат плодородными землями, зато владел отличным флотом; он не пытался противостоять Аквилонии и даже мог считаться союзником, как в прошлые времена, однако король-варвар на аквилонском престоле не вызывал доверия у аргосской знати. Позиция Зингары была более определенной: зингарские нобили, тщеславные и высокомерные, звенели клинками у южных аквилонских границ и, чтоб сокрушить северного соседа, не отказались бы даже от союза с Аргосом, давним своим соперником на море. Офир был богат своими золотоносными рудниками и, как все богатые державы, предпочитал подкупать, а не сражаться; впрочем, армия у него, как и у Кофа, была многочисленной и хорошо обученной. Коф представлял не меньшую опасность, чем чванливая Зингара; там правил Страбонус, тиран и деспот, и через его страну проходили важные торговые пути, которые Конан предпочитал держать под своим контролем.

Что касается Шема, то он отличался от южных хайборийских королевств, причем в лучшую сторону - он был раздроблен на отдельные города-государства и в военном отношении опасности не представлял. Западная его часть, выходившая к океану, называлась Пелиштией, и ее владыка, сидевший в столице Асгалуне, считался правителем Шема, но лишь номинально; у каждого шемитского города было собственное войско, свои законы и свои боги. Разумеется, у этого лоскутного королевства имелись свои амбиции, но его населяли купцы да искусные ремесленники, и жили они торговлей. Им нужен был мир и защита от посягательств сопредельных Стигии и Кофа, а мир могло обеспечить лишь покровительство Аквилонии и надежный союз с ней. Как гласили древние легенды, народ шемитов в незапамятные времена пришел с востока и кровной связи с хайборийцами не имел. Некогда были они степными кочевниками, но та эпоха давно миновала, оставив на память песни да сказки, предприимчивость и несомненную храбрость, отличавшую и шемитских купцов, и шемитских солдат. Как водится, шемиты не упускали случая ограбить слабейшего, но с равным или более сильным противником предпочитали не ссориться, а дружить. Но даже им, хитроумным, изворотливым, готовым заплатить и отступить, не обнажая оружия, не удавалось договориться со стигийцами.