Сердце Аримана - [10]

По зрелом размышлении Конан счел, что надо нанести два удара, ибо сил у него имелось предостаточно. Он разделил их на три части: две армии и вспомогательный корпус, стоявший у слияния Тайбора и Хорота. Под командой графа Пуантенского, занявшего позицию на берегу Алиманы, там, где смыкались рубежи Аквилонии, Аргоса и Зингары, было восемнадцать тысяч конных рыцарей, его собственных и пришедших из Таурана, а также десять тысяч пехотинцев и четыре тысячи боссонских лучников. Примерно такими же силами располагал и Просперо; его рыцари были набраны в королевском домене, в землях Шамара, Тарантии и Танасула, и пехотинцы были оттуда же. Ему были приданы две тысячи боссонцев и две тысячи арбалетчиков, составлявших ранее часть столичного гарнизона. Эта западная армия была сосредоточена на границе с Офиром и за пару дней могла добраться до стен Ианты.

Итак, одно войско нацелилось на Аргос и Зингару, а другое - на Офир и Коф; но властителям сих стран было ясно, что главный удар последует там, куда прибудет аквилонский король со своим огненным талисманом, дарующим победу. И не только с ним, но и с шестнадцатью тысячами гандерландских пехотинцев, поджидавших его у слияния Хорота с Тайбором.

Конан еще не решил, куда отправится, и время для раздумий у него пока имелось; он предполагал выехать из Тарантии не раньше, чем через двадцать дней. Лето истекало, и срок этот был подсказан самой природой и долгим опытом; оставалось выбрать лишь направление. Сейчас, разглядывая карту, он вновь и вновь прикидывал все преимущества и недостатки каждой из дорог; левая рука его попирала океанский берег с богатыми портовыми городами Аргоса и Зингары, правая левая скользила по офирским равнинам и горам Кофа.

Да, оставалось выбрать лишь направление! Ну, а время… Время было самым подходящим, ибо большую войну всегда начинают в конце лета.

А еще лучше - осенью, подумал Конан. Осенью, когда нивы убраны, зерно лежит в амбарах, плодовые деревья ломятся от фруктов, стада тучны, а в бочках играет молодое вино.

____________________

*) Бельверус - столица Немедии (примечание автора). **) Хаген - король Аквилонии, поделивший страну между тремя наследниками - сыновьями Вилером и Серьеном и дочерью Мелани (в супружестве - Фредегондой). У Фредегонды и Серьена, маркграфа Гандерландского, родились сыновья, принцы Валерий и Немедидес; сам Вилер потомства не имел и был убит в результате заговора Немедидеса. Немедидес взошел на аквилонский трон, а затем был свергнут Конаном и погиб. Валерий, через пять лет после воцарения Конана, вторгся в Аквилонию с войсками немедийского короля Тараска, на время захватил престол, но был разбит и тоже погиб. Эти события описаны в романах Кристофера Гранта и Натали О'Найт "Зеркало грядущего", "Время жалящих стрел" и в романе Роберта Говарда "Час дракона" (примечание автора).

Глава 3. Послы

Конан, в полном королевском облачении, в мантии с золотыми аквилонскими львами, в короне, с мечом у пояса, стоял на широкой дворцовой лестнице, спускавшейся в сад. Кустарник, цветы и фруктовые деревья, уже отягощенные обильным урожаем, находились в сотне шагов от него, а между их зеленой стеной и гранитными ступенями простирался луг, где по праздникам ставили помосты и скамьи, дабы попировать на воздухе без помех и без риска, что пьяные гости ненароком подожгут дворцовые постройки, изрубят мебель или испортят дорогие ковры и мозаики; на сей счет Зенобия отличалась редкостной осторожностью и бережливостью. Но так бывало по праздникам; а в обычные дни луг этот принадлежал юному принцу Конну и его наставнику, благородному рыцарю Эвкаду из рода Тересиев, потомственных тарантийских нобилей. Был Эвкад ровестником короля, умелым и доблестным воителем, знавшим толк и в грамоте, и в законах, и в обхождении с людьми любого звания; сражался он рядом с Конаном не в одной битве и преданность его не вызывала сомнений. Достойный воспитатель для наследника!

Юный принц важно прохаживался по траве в новых своих доспехах, приседал, подпрыгивал, стараясь не показать, что латы с непривычки тяжелы, а подшлемный ремень жестоко натирает челюсть. Конан и доблестный рыцарь Эвкад следили за ним, стараясь сдержать горделивые улыбки: уж больно напоминал парнишка молодого орла, что разминает крылья да чистит перышки перед первым полетом. Неподалеку конюх держал под уздцы небольшую саврасую кобылку, любимицу принца, снаряженную по всем воинским правилам: высокое рыцарское седло, широкие стремена, прочные поводья с бляхами, нагрудник со стальными шипами и кольчужная попона.

Мальчик медленно повернулся, позволяя осмотреть себя со всех сторон; синие его глаза сверкали счастьем в узкой прорези шлема. Шлем, как и весь доспех, вместе с наплечниками, налокотниками и набедренниками, был выкован и набран превосходно - из синеватой аквилонской стали, сверкавшей в лучах утреннего солнца. На груди грозили друг другу рубиновыми когтями два золотых льва; еще один лев, тоже отлитый из золота, распластался в прыжке над шлемом, сжимая в зубах рубиновый шар. Такие же шары, только побольше, украшали рукояти кинжала и меча. Кинжал, узкий, длиной в ладонь, показался Конану игрушкой, а вот меч был сделан как положено - три пальца в ширину, полтора локтя в длину, прямой и обоюдоострый. Настоящее оружие, хоть рыцарю всего семь лет!