Сердце Агрессора - [2]

— Даже если он жив, то подохнет. От таких ран не выживают даже Боги! — авторитетно крикнул стрелок наверх, и жестом показал, что можно поднимать.

Вскоре двигатели допотопного летательного аппарата взвыли, вздымая с поверхности планеты целые тучи снежной пыли, и машина повернулась носом на восток, в сторону города. А когда облако осело, машина уже скрылась за горизонтом.

Тогда я смог свободно сесть, не боясь получить еще пару окончательно надоевших кусочков металла. Настала пора осмотреться и решить, что делать дальше.

Конечно, я намерен был вернуться. И дело не только в трассе. Я, лучший воин Стальной планеты, Реутов, сын Реутова, был унижен и выброшен за борт, словно ненужная тряпка. И кем! Какими–то людишками. Жалкими, начиненными недостатками и болезнями, слабенькими человечками. Моя гордость, честь звездного воина взывала о мести.

Я попробовал встать, но пробитые металлическими болванками ноги отказались повиноваться мозгу. Не оставалось ни чего другого, как напрячься и просканировать окружающую степь силой мысли.

Лес был рядом. Если бы на планете был день, верхушки деревьев были отлично видны на севере. Телепатически он выглядел черным пугающим чудовищем, но я не боялся. Лес не стреляет. Лес — это дрова, родящие огонь, это пища, еще спящая под снегом ночной конвиктской спячкой. Лес — это жизнь.

Идти я не мог. Не чувствовал ног. Цепляясь за вмерзшую в землю траву руками, подтягивал тело по пол шага вперед, к лесу, к жизни. Сердце работало на пределе, каждое движение отдавалось болью, энергия быстро терялась. Лес был так близко и, в то же время, так далеко. Да и неровный свет двух лун, льющийся из частых разрывов в низких, тяжелых тучах, сильно искажал расстояния. Пока руки держались за очередной пучок сухих стебельков, снег забирался между пальцами, собирался холмиками. Было сыро, пальцы намокли, и трава выскальзывала из рук, рассекая кожу. В конце концов, я устал, и вдруг снова испугался. Я не умел уставать, я был слишком силен, чтобы уставать. «Все» — решил я. Глаза налились свинцом, конечности отказались двигаться. Я, впервые в жизни, почувствовал, как холоден снег.

Незнакомое раньше чувство легкости овладело мной. Я увидел, как из ледяной звездной дали, приближается родная Стальная планета. Я увидел, как открываются ворота ангаров и за ними блестят боевые ладьи тысяч воинов. И зазвучал голос Тэнно:

— Ты Реутов, сын Реутова. Тебе предоставлена великая честь — завоевать планету. Ты знаешь, не каждому выпадает такая честь! Ты должен победить. Ты не можешь умереть, не победив! Нам нужна эта планета и нужен ты, Реутов. Только ты можешь победить, и только ты сможешь править на такой планете, как Тасти—Ное. У этой планеты твой характер! Эта планета — ты! Победи себя. Победи себя и твой сын отправится искать свою планету.

— Я теряю энергию, Тэнно! Помоги мне! — прошептал я.

— Ты сам энергия! Вокруг тебя энергия. Возьми ее. Эта планета — твоя. Ты — сам планета. Ты — Тасти—Ное — «Колючий ветер», ты носишь энергию в себе. Освободи ее!

Силуэт Тэнно растаял среди звезд, скрылся в бесконечной дали космоса, отделяющей Тасти—Ное от Стальной планеты — планеты воинов и повелителей энергии, планеты властелинов галактики.

И сразу мириады клеток откликнулись на зов разума. Все они были готовы подчиняться, и я знал, как этим воспользоваться. Новые силы влились в раскрытые поры кожи, побежали горячими струйками по жилам. Я почти по–настоящему слышал, как облегченно вздохнули мышцы и органы, возрождаясь к жизни. Я так увлекся этим сладостным чувством, что на некоторое время перестал воспринимать окружающий мир.

И тут пришел сигнал извне. Я получил его от ушей:

— Жаль, что он мертв. Вдвоем было бы легче!

Мозг еще не успел обработать информацию, как я проник в разум стоящего надо мной человека. Подсознательно я приказал мышцам готовиться к защите, но быстро понял, что это не потребуется. Надо мной стояла девочка, и в голове ее не было ничего опасного.

— Ларри, — попытался я произнести губами ее имя, но новая энергия еще не успела оживить эту часть лица. Пришлось ускорять процесс.

— Ларри, — сказал я довольно громко и открыл глаза. — Помоги мне подняться.

Я оперся о тут же подставленную руку и встал на колени. Резкая боль прошила грудь и живот. Из–за сжатых зубов вырвался стон.

— Ты ранен? — воскликнула девочка. — Кто тебя так?

Клетки делились с потрясающей скоростью. Искромсанные сухожилия восстанавливались. Вскоре я смог встать на ноги. И не хотел чтобы незнакомка обратила на это внимание. Поэтому сказал, насколько мог подстраиваясь под ее акцент:

— Ерунда. Пошли к лесу. Там дрова и огонь… Я просто очень устал.

— Ты можешь идти?

Я кивнул и молча пошагал к лесу.

— Подожди, я не успеваю за тобой, — крикнула сзади Ларри.

Варианты дальнейших моих действий промелькнули в голове за долю секунды.

«Девочка — неплохая маскировка», — решил я, вернулся, подхватил Ларри на руки и посадил на плечо.

Вышла третья, яркая луна и осветила лес. Три тени от каждого дерева, переплетаясь между собой, образовали причудливые кружева на снегу. Какое–то животное заворочалось в норе. Ветер стих и в этой, неестественной для Конвикта, тишине отчетливо слышен был рев начавшегося извержения вулкана в залитых лунным светом, заснеженных горах. Планета жила. Где–то там, в глубине своего тела, переработав пришедшую извне энергию, планета, подобно мне, оживила умерший орган.