Сербский мир - [18]

«Момент суверена» детерминирует реальное политическое устройство государства, и суверен далее удерживает свое лидерство способами удержания власти, взял ее: самыми различными, пусть и тонкими, вариациями.

Эта гипотеза, не имеющая внятного теоретического основания, позволяет яснее объяснить и лучше понять причины крушения обоих рассматриваемых нами государств.

Когда в Югославии умер Тито – живое основание строя, а СССР проявил неспособность к массовому террору, оба государства очевидно были обречены.

Итак, общие черты осуществившейся концепции: опираясь на ненациональный мировоззренческий (интеллектуальный, идеологический) базис, осуществляющий ее субъект использует любые возможности социального момента и закрепляет особенности момента суверена в конститутивных правовых актах, тем самым запуская эрозионные процессы в государстве.

Осуществляется успешное ослабление самого сильного, природно лидерского народа, превращение его в навоз для других будущих наций.

При этом системы были неодинкаовы. СФРЮ отличали экономическое самоуправление, большая открытость Западу, в общем больший федерализм (конфедерализм после принятия Устава 1974 года), большая роль армии как создателя и властного актора, большая роль личности в системе осуществления власти и относительно слабая партии. Также Югославию выделяет культурная и цивилизационная общность с Европой.

СССР характеризовался большей монолитностью политической системы, большей ролью партии в процессе осуществления власти, большей централизацией, меньшей зависимостью системы осуществления власти от личности, более жестким навязыванием государственной религии (в Югославии этот процесс носил более либеральный характер). Также случаю СССР свойственны более абсурдный характер нациестроительства, антропологическое отличие некоторых выстроенных новых наций от главных, большая экономическая самостоятельность.

Этим родственным государствам свойственны различные форматы падения. Югославия прежде всего рассыпалась по этническим границам. Стоит отметить, что, помимо своих Конституций, у республик были свои министерства обороны. В СФРЮ не существовало властной структуры, сопоставимой по мощи и способности влиять на принятие решений в общегосударственном масштабе с советской КПСС. Большую роль в распаде СФРЮ сыграла армия, также распад детерминировал в огромной степени взрыв сербского национализма: в позднем СССР русский национализм вообще не стал важным фактором политической жизни. Отметим также, что поражение сербского национализма в югославских войнах объясняется в первую очередь красным оттенком большинства кадров, решивших сыграть сербскую национальную карту. СССР же отличал строго централизованный процесс распада, отсутствие внятного дискурса, выражающего национальное самосознание стержневого народа, иной формат переструктурирования экономики, отсутствие мощных кадровых перемен в осколках квазиимперии.

Общие черты распада обоих красных империй следующи. А – мировоззренческий и идеологический крах политии. Б – полное крушение государственной структуры с оставлением ядер распада в тех клочках империй, которые носят название стержневых народов империи. В – в главных обломках осуществилась глубокая социальная перестройка при сохранении относительной целостности правящих элит.

Вывод. Оружие идеи – более тонкое и сложное в управлении, чем огнестрельное и атомное, но несравнимо более сильное (здесь должен быть анекдот про крейсер Аврору). И любой народ, желающий сохранить свою идентичность, свое «я», должен уметь обращаться с этим оружием.

Для этого необходимы философская, историческая и политическая школы, генерирующие информационное поле, в котором живет народ – на уровне парадигм и аксиом. Конечно, для создания этих школ нужно стать нацией, и этот путь всегда начинается с формирования национального мировоззрения. Чем более оно глубоко, тем больше возможности для победы. Учитывая, что «философская немощность» национализма является важным свойством этого дискурсивно-идеологического конструкта, мы отметим, что в силу перманентно имманентного детерминизма, например, политологии, полноценную научную и оперативную адекватность социальным наукам дает прежде сего хорошо выраженная национальная самоидентификация тех, кто занимается этими науками.

Благодаря пониманию национализма как дискурсивной формации, мировоззрения, у нас появляется возможность выйти за рамки идеологических клише и готовить площадки русского самосознания в самых разных областях жизни, помогая строительству нации как суверенного сообщества. Этой возможностью необходимо воспользоваться.

Из глубинных основ идентичности, совершенно не разбираемых академически, нерациональных, вырастает «философское» миропонимание, оформленное в трудах национальных мыслителей, и развивается в государственной мысли, далее – в построении нации и государства. Именно этот процесс нам не удалось провести в начале 20 века.

Теперь, после всех событий, у нас есть огромная эмпирическая база для национального пути в 21 веке, в эпоху постмодерна и гиперинформационного общества. Сие магистраль.