Сербия на Балканах. XX век - [26]

Националистические силы группировались около «Матицы Хорватской» – главной культурно-просветительской организации республики и Загребского университета. Во главе же движения стояло руководство Союза коммунистов Хорватии (С. Дабчевич-Кучар, М. Трипало, П. Пиркер). Активное участие в «маспоке» принимал будущий первый президент независимой Хорватии Ф. Туджман. Сам Тито долгое время не знал, что предпринять, а потом говорил, что «его обманули». Хорватские националисты действительно превозносили его в печати «как хорвата» и устраивали ему пышные встречи. Но когда движение стало приобретать неконтролируемые формы, в частности, всеобщую забастовку начали студенты Загребского университета, Тито в декабре 1971 г. вмешался, арестовал зачинщиков движения и сменил руководство Хорватии[118].

Одновременно в начале 70-х годов возникло относительно демократическое (названное потом руководством страны «анархо-либеральным») течение среди молодого партийного руководства Сербии (М. Никезич, Л. Перович, Б. Павлович). В титовской Югославии сербские коммунистические лидеры, в отличие от руководителей других республиканских компартий, не эксплуатировали национальные чувства сербов, а боролись (по крайней мере на словах) с собственным «великосербским национализмом». М. Никезич, разделяя в целом такую позицию, настаивал на том, чтобы Сербия занималась только сама собой, своими проблемами, а не отождествлялась с югославской федерацией и не противопоставлялась другим республикам. «Либералы» выступали за модернизацию Сербии, за большее использование западного опыта в экономике, считали, что успешное экономическое развитие позволит разрешить и национальные противоречия.

Тито поступил в Сербии примерно так же, как в Хорватии, хотя сербское движение не было ни массовым, ни националистическим, ни антигосударственным. Он обвинил сербское партийное руководство в том, что, выдвигая лозунг «каждый за себя», оно стимулирует дезинтеграцию Югославии. Уничтожив либеральное течение в сербском руководстве, Тито тем самым вновь выправил партийный корабль, который опасно накренился после разгрома хорватской партийной организации[119].

Заодно и в Словении, самой развитой югославской республике, был вычищен так называемый «технократический» уклон[120]. В Македонии и Боснии заметных уклонов не было, хотя и там своих должностей лишились некоторые партийные функционеры.

Таким образом, в 1971–1972 годах, опираясь на армию, Тито вновь укрепил свою власть, «вычистив» республиканские партийные организации от всевозможных уклонов. Но события конца 60-х – начала 70-х годов произвели на него сильное впечатление. Он даже заявил, что не согласен с решениями «либерального» VI партийного съезда.

События в югославских республиках и республиканских партийных организациях означали, помимо всего прочего, и выход на политическую арену нового поколения руководителей и их конфликт со «стариками». Своими свежими взглядами, решительностью и популярностью они начинали разрушать титовскую политическую монополию. В то же время Тито мог твердо держать в своих руках бразды правления только до тех пор, пока его авторитет был непоколебим[121].

Все описанные выше события, а также рост забастовочного движения сложились в первый крупный внутренний кризис в развитии послевоенной Югославии. Фактически это был первый звонок, предвещавший впереди еще более грозные события. Ю. Князев пишет, что хотя открытое обострение межреспубликанских противоречий было приглушено в результате принятых федеральным руководством жестких мер, эти противоречия «продолжали подспудно тлеть и с новой силой вышли наружу в конце 80-х годов, предопределив скорый распад югославской федерации»[122].

Югославский застой

В период подготовки к X съезду СКЮ и на самом съезде (1974 г.) югославским руководством был взят решительный курс на укрепление роли партии и государства, на чистку партийных рядов, усиление идеологического воздействия и т. п. Вся Югославия вновь оказалась под контролем партийной бюрократии[123]. Тито решил именно так преодолеть кризисные моменты в развитии страны, заявив, что если что-то и должно быть в Югославии единым, то это – партия. Сама партия тоже должна была укрепляться. Если раньше в пресловутом принципе демократического централизма подчеркивалась первая составная часть, то теперь акцент явно переместился на вторую. Был сделан вывод, что и государство в условиях социализма должно играть очень важную роль в управлении материальными процессами общественного развития.

Фактически речь шла о свертывании самоуправленческих начал, которые, напомним, были призваны на словах стимулировать процесс отмирания государства, а на деле стать разновидностью югославского пути в социализм. Разумеется, формально от самоуправления не отказывались, оно уже стало визитной карточкой титовской Югославии. Но это понятие стали использовать на все случаи жизни. Так, самоуправление было названо даже специфической формой диктатуры пролетариата[124].

Кроме того, эксперимент в Югославии был дополнен изобретением так называемых «организаций объединенного труда» и «делегатской системы». Эти идеи нашли воплощение в новой конституции Социалистической Федеративной Республики Югославии (СФРЮ), которая была принята в том же 1974 г., и в специальном законодательстве, в частности в Законе об объединенном труде 1976 г.