Серая шапка - [25]

— А, в чём же экономика?

— Ну, киношники списывают деньги, вроде как бои снимались вживую и дают долю малую в наш флот. Заодно и от налогов уходят. Говорят, например: «Вот, мол-де, застраховали артистов от съедения их октопсусами!» — а на самом деле страховые деньги переводят на разные левые компании.

Рэду после таких повествований сразу стало скучно. Он стал энергично переводить разговор на всяких обитателей моря:

— А что, где идёт разведка планктона, водится много осьминогов?

— Нет, но ради съёмок этих спрутов мы и пойдём в котловину, где они в данный момент обитают. Капитан знает те места. Всплывать будем возле Бермудских островов, а там недалеко и места обитания всех этих морских гадов. Средних и мелких, их везде полно. Крупные же мигрируют. Выжрут котловину и перемещаются в другую.

— Что же, они стадом живут?

— Нет. Они, даже особи разных видов, только тусуются всегда вместе, друг за другом, как люди. Есть такое чувство — конформизм называется. Каждый завидует, что другой сожрёт кусок пожирнее. Вот и толпятся стаей.

— Ответь мне на вопрос. Почему тогда Руди не заготавливают этих гигантских моллюсков, китов, наконец! Это же биомасса!

— Так они же жрут друг друга от малого к большому. От этого концентрация ядов накапливается по восходящей! А планктон — он исходная субстанция, биологический чистый! Образован из микроэлементов и Солнца.

— А люди, они почему планктон не употребляют для приготовления продуктов?

— Людей для того и поддерживают Руди, стимулируют, чтобы они уничтожали пожирателей планктона!

— Как это, стимулируют?

— Просто. Возникает проблемка, сразу телепортируют одного-двух индивидов… Вотрут идею…

— Да-а-а… Как бы Циолковский в деревне догадался бы до ракеты?.. Там ведь даже библиотеки не было!

— То я и говорю. Всё регулируют. Вначале численность людей регулировали войнами, вирусами. Теперь принялись сеять в умах асексуализм.

— Это ещё что такое?!

— Тебе ещё рано знать! Давай, напрягайся! Вон уже подходим к пучине…

За стеклом по курсу «Джерфикла» всё чаще стали попадаться всякие осьминоги, медузы. В одну гигантскую медузу, размером с многоквартирный дом, фэн просто врезался и завяз. Пришлось давать задний ход, как орудует ледокол во льдах. Кальмары становились всё крупнее. Как пояснил Окс, начиная с некоторого размера — это уже зовётся «кракен». В лабораторию ввалились два киношника. Они вели себя, как хозяева жизни, у Окса не спросили позволения войти, даже не поздоровались с Рэдом, разговаривали друг с другом, тыкали пальцем в сторону обзорного стекла и кричали, не слушая друг друга:

— Вон, вон! Красавец!!! Смотри, смотри! Захватил за лофофор!

Они были возбуждены до крайности, как дети играющие на компьютере. Рэду было неловко даже переспросить, что такое «лофофор», он решил не уподобляться возбужденным представителям богемы. За смотровым стеклом развивались действия, напоминающие последний бой Спартака с римлянами. Центральными фигурами были октопсусы. Все их восемь рук были покрыты присосками и заканчивались когтями, которыми они захватывали проплывающих морских змеев, как самоловом ловят на Волге осетров. Вначале коготь впивался в тело гигантского змея, проделав в шкуре и теле дыру. Затем присоски, которые сплошь покрывали огромные, длиной десятки и диаметром несколько метров, щупальца намертво присасывались к телу жертвы. Когда октоптус начинал рвать своим гигантским клювом жертву, от неё отваливались, а иногда и отрывались, куски плоти, которые захватывались чудовищами поменьше и растаскивались прочь от места схватки для поедания. Змей, ставший жертвой октоптуса, даже будучи разорванный на несколько частей, продолжал быть опасным. Достать своего обидчика он не мог, поэтому он хватал замешкавшихся морских пауков и раздирал челюстями их компактные тела, отчего ноги пауков отваливались или отрывались в ходе схватки ракообразными хищниками. Отскакивающие мелкие куски поглощались губками. Остальные щупальца октоптуса тоже не простаивали, так как этот хищник имел не один мозг, Другими щупальцами он хватал спешащих на пир гигантских кракенов — кальмаров величины трудно описуемой, размером с большой карьерный самосвал. Щупальца кракенов были толщиной с винную бочку, а свирепые глаза — как колёса грузовика! Клюв октоптуса был занят поглощением кусков морского змея, который явно был деликатесом, поэтому он не спешил поглощать захваченных кракенов. И те в бессильной ярости, не имея возможности освободиться от смертельных тисков октоптуса, хватали и поглощали спешащих на пир огромных моллюсков. Кишащие вокруг спруты, рискуя быть схваченные кракеном или самим октоптусом, всеми щупальцами хватали разлетающиеся куски и спешили в близлежащие пещеры, где прятались после поглощения шматков плоти ради дальнейшего разрастания своего тела! Мелкие обрывки, мало интересующие хищников, падали как снежинки на дно, где исчезали в створках гигантских моллюсков, лежащих на дне. Муть, образовавшуюся из жидкости и плоти разорванного змея и мелких гадов, впитывали огромные медузы, плоть которых никого не интересовала, будучи эфемерной массой, не привлекательной для хищников. Вся эта кутерьма хищных тел рвала, хватала и поглощала друг друга.