Серая мышь - [36]

В себя я пришла, уже на больничной койке. Второй раз за полгода, это уже слишком. Ощущение было такое, словно меня долго и жестоко били. В ногах сидела Влада и смотрела на меня так, что мне захотелось взвыть от тоски и боли. Я видела по её глазам, что ей ВСЁ ИЗВСЕТНО.

Сколько не готовь себя к тому, что рано или поздно тебя разоблачат, всё равно готова к этому не будешь. Всегда живёт надежда, что этого не произойдёт. Ещё день, ещё час, ещё встреча. Хоть миг, да постоять на краю…. но….почва уходит из-под ног и вот ты уже падаешь в бездну. И нет опоры, некому тебе помочь, потому что ты сама виновата в том, что случилось. Ты заложила в основу самых серьёзных отношений, ложь. И вот, то здание, которое ты построила, рушиться. Нет веры ничему, ни твоим словам, ни твоим чувствам. Все твои оправдания звучат жалко и бессмысленно. Как можно убедить, что ты её любишь, если ты лгала ей всё это время. Весь тот счастливый мир, который у неё был, разлетелся на мелкие осколки и ни собрать их, ни склеить. Ни одно самое благое намеренье, не в силах оправдать меня. Здесь нет места логике, бесполезно приводить доводы и строить сложные умозаключения. Остаётся только падать в бездонную тьму отчаянья и одиночества.

— Почему? — спросила она, и я увидела, как по её щекам текут слёзы.

— Потому что я люблю тебя — собрав последние силы, сказала я, и по моим щекам, тоже побежали слёзы.

Она замотала головой.

— Ложь!… Всё ложь!…Как ты могла?…Видеть тебя не хочу!… - гневно бросила она мне в лицо, и, вскочив, выбежали из палаты.

Были бы силы, я бы побежала за ней, упала бы ей в ноги и умоляла её о прощении. Только вот, глубоко во мне жило гадское понимание того, что она была права, что я лгала ей, и прощения этому нет.

Позже, из слухов и пересказов больных, я восстановила тот момент, когда и как был раскрыт мой обман.

Влада сидела в коридоре и ждала окончания операции. Она волновалась, и для этого был не шуточный повод. Загреметь сразу на операционный стол, можно только с очень серьёзной проблемой.

Дверь открылась, и вышел уставший врач. Седина уже выбелила его голову, но выглядел он ещё крепким и бодрым. Он подошёл к Владе и сказал:

— Можете не беспокоиться, с вашей подругой всё будет в порядке.

Влада удивлённо посмотрела на врача.

— С какой подругой? — непонимающе переспросила она.

Теперь уже нахмурился врач.

— Это же вашу подругу привезли с вами на скорой помощи?! — полу спросил, полу утвердил он.

Впрочем, это было больше утверждение, чем вопрос, поскольку в этот день, такая была я одна.

— Я приехала с парнем — утвердительно сказала Влада.

Врач отечески улыбнулся.

— Называйте ее, как хотите, но Господь создал её девушкой, как и вас. А кто из вас и какую роль играет в ваших отношениях, мне всё равно. Сейчас её перевезут в плату, можете её навестить, и было бы хорошо поставить в известность её родителей.

Он повернулся и пошел, бурча себе под нос:

— Ох уж эта молодёжь, мало им того, что дала природа…

Влада некоторое время стояла ошарашенная новостью, не в силах поверить услышанному. Даже когда она осторожно вошла в палату, у неё ещё теплилась надежда, что врач ошибся, что это какая-то злая шутка. Ну не может это быть правдой.

Но, в кровати, лежала знакомая фигура. Да, операция сильно сказалась на моём внешнем виде, но не настолько, что бы Влада, не смогла меня узнать. Она присела на край кровати. Смешанные чувства переполняли её душу. Её рука осторожно двинулась по моей ноге. Был только один способ доказать или опровергнуть сомнения….

Почему? Почему мы так поступаем? Ложь во спасение? Ложь, что бы быть счастливым? Неужели мы настолько не умеем принимать правду, что иного выхода у нас нет?

А может быть причина не в том, что мы боимся правды, а в том, что мы боимся быть не как все. Впустить в нашу жизнь нечто такое, чего другие не понимают? Мы можем быть консервативными и осуждать нетрадиционные отношения, мы можем быть либеральными, и допускать, что подобное возможно. Но какие мы тогда, когда это касается нас напрямую? Стоит чему-то подобному вторгнуться в нашу жизнь, как мы резко это отвергаем. Мы не можем допустить, что нас любит представитель нашего пола. Для нас это дико, невозможно и…гадко. Мы зарываемся в свои комплексы, как пескарь в песок. Только бы нас ничего не трогало, только бы наш мир, не менялся. Но почему? Почему для нас важнее собственное, эфемерное благополучие, банальный уклад жизни, скопированный и созданный по общему стандарту? Мы готовы жить такой жизнью, и мириться с её недостатками, вместо того, что бы сделав шаг в сторону, стать по настоящему счастливыми.

Вспомните историю, когда были сословия, и нельзя было жениться или выйти замуж за того, кого любишь, если он не из твоего круга. Скажете это бред. Пережиток прошлого. Но это было, и многие люди обделяли себя счастьем, только что бы быть как все и жить как все. Скажите, их убогая жизнь, с нелюбимым человеком, того стоила? А семья, которая у них была. Без любви, без взаимности. Какие дети у них вырастали, какой пример брали с родителей? Пример жить как все и быть как все?!

Но тогда почему, мы так взахлёб зачитываемся книжками о бунтарях, бросивших тогдашнему обществу вызов. О, их нелёгком пути к личному счастью. Что нас так трогает в этих книжках? Не хотим ли мы в глубине души, получить то, к чему стремились эти самые бунтари?! Да, сейчас уже сословий нет, и казалось бы, нет преград, что бы быть счастливым, но это не так. Любовь не выбирает определённого мужчину для женщины, а женщину, для мужчины. Она всепоглощающа. Для неё не существует полов, норм общества и разумных границ. Любовь не поддается анализу, и даже чёткого определения любви, до сих пор нет. Мы любим не тело, мы любим душу, а душа может быть в любом теле.