Серая кошка в номере на четыре персоны - [32]

Опять зазвонил телефон. Поколебавшись, он поднял трубку и молча поднес к уху.

— Алло? — Для мужского голос был тонковат, и тем не менее явно принадлежал мужчине. «Ошибка, — подумал он, — набрали не тот номер». И уже хотел было опустить трубку, но какая-то смутная догадка удержала его и заставила ответить.

— Слушаю.

— Не спится? — Теперь в голосе явно сквозили злорадные нотки.

— Допустим. — Мысль лихорадочно ворошила архивы воспоминаний. — Вам-то какое дело?

— Никакого, — миролюбиво согласился голос. — Просто решил звякнуть. Как-никак знакомство обязывает.

— Вам не кажется, что вы ошиблись?

— Ничуть. Ведь вы — дервиш?

Он вздрогнул и выпрямился. Дервиш… Вот оно что… Дервиш… Меньше всего на свете он ожидал еще раз услышать этот голос. И уж совсем не ожидал услышать его здесь.

МОСКВА. НОЯБРЬ 1975 ГОДА

Рейс на Ташкент задерживался по метеоусловиям, и пассажиров пригласили пройти в зал ожидания. После душной и тряской тесноты автобуса хотелось подышать свежим воздухом, и он стал медленно прохаживаться вдоль стеклянной стены аэровокзала.

Подмораживало. С характерным хрустом к стоянке подкатывали «Волги» и, описав полукруг, уносились, стремительно набирая скорость, по прямому, как стрела, шоссе, по обе стороны которого угадывались заснеженные силуэты деревьев. Местность чем-то напоминала «Березки», и ночь была почти такая же — с морозцем и редкими порхающими снежинками, и он вдруг отчетливо представил себе, как они идут вдвоем по этой дороге, теряющейся где-то в прочерченной двумя цепочками огней бесконечности. На душе стало тоскливо и неуютно, он почувствовал себя одиноким, и затерянным под огромным, затянутым белесой мглой небом и решительно направился в зал, высвеченный изнутри, словно огромный аквариум.

Зал жил своей, подчиненной аэрофлотовским законам, жизнью. Он отыскал свободное место возле капитана пограничных войск, направляющегося, как выяснилось, на Дальний Восток с женой и целым выводком белобрысых ребятишек, и от нечего делать принялся разглядывать снующих мимо пассажиров. Занятие это ему скоро наскучило, он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. «Не уснуть бы, — с усталым безразличием подумал он, — чего доброго рейс проспишь».

Наверное, он все-таки задремал, потому что не сразу сообразил, что к чему, когда чей-то высокий голос произнес над самым ухом:

— Вот это встреча!

Какое-то время он продолжал сидеть с закрытыми глазами, потом медленно провел ладонями по лицу, прогоняя остатки сонливости, и только после этого взглянул на подошедшего. Встреча была и в самом деле странная: перед ним, сверкая кожаным великолепием отороченного пыжиком реглана, стоял их сосед по столику в кафе. «Тебя только недоставало!» — с раздражением подумал он и пробурчал что-то невразумительное, давая понять, что он далеко не в восторге от встречи. Однако отделаться от типа оказалось не так-то просто.

— Задерживается рейс? — жизнерадостно осведомился тип и, не дожидаясь ответа, сообщил чуть ли не с восторгом: — Вот и мой тоже! Опять мы с вами коллеги. Судьба-индейка!

— Курица! — буркнул он.

— Что?

— Мокрая, ощипанная, чахлая курица, а не индейка.

— Ну, это вы зря. — Собеседник довольно бесцеремонно подвинул в сторону его портфель и водрузил рядом нечто среднее между чемоданом и вместительной дорожной сумкой. «Нечто» изобиловало ремнями и всевозможными застежками.

— Как говорится, нет худа без добра.

«Еще как есть!» — угрюмо подумал он.

— Вам в каком направлении?

— В южном.

— Сочи? Адлер?

— Ташкент.

Теперь он проснулся окончательно, но желания продолжать разговор от этого не прибавилось.

У ближней стойки шла регистрация билетов, судя по суетящимся у окошка гипертрофированным кепкам и роскошно подбритым усикам — в какой-то из кавказских городов. Суперкепки переставляли с места на место огромные чемоданы.

«Чемоданщики! — подумал он с раздражением, почти злостью. — А почему, собственно, чемоданщики?» Субъект рядом бубнил что-то свое.

— Что значит «чемоданщик?» — резко спросил он.

Субъект вытаращил глаза и на всякий случай подвинул поближе свое, дорожное чудо.

— Вор, по-видимому. А что?

— Ничего. Да хранит вас аллах от чемоданщиков.

Тип посмотрел на него с сомнением и, поколебавшись, решил не оставаться в долгу.

— Скажите, дервиш — это ругательство?

— В зависимости от конъюнктуры. В нашем случае это был комплимент.

— Я почему-то так и подумал.

— Вот как?

— Да. — Субъект даже кивнул для вящей убедительности. — Понимаете, голос у нее был такой… — Субъект поискал нужное слово, не нашел. — И выражение глаз…

«Что бы ты понимал в этом, пижон!» — подумал они вдруг с тоскливой отчетливостью представил себе ее — одну, в пустом гостиничном номере. Потом он увидел себя со стороны: перед носом у ошарашенного соседа разлетаются клочья изорванного билета, хлопает дверца такси, о лобовое стекло со свистом разбивается ночь, испуганно шарахаются встречные машины, взвизгивают тормоза возле запорошенных снежком ступенек «Алтая», он взбегает по лестнице, распахивает дверь в номер…

«Нет? — приказал он себе. — Прошлое не возвращается. А это уже в прошлом. И самое время менять пластинку».

— …А я даже не знаю, как вас зовут, — дошел до его сознания пронзительный голос собеседника. — Знакомы и не знакомы.