Сэр Майкл и сэр Джордж - [52]

— Ваше слово, сэр Джордж, — подбадривающим голосом сказал он. — Мы превратились в слух. Мы в вашем распоряжении, сэр.

— Послушайте! — сказал сэр Джордж. — Что это значит? Кто вы такие?

— Глоточек виски — специально для вас привез, выпейте и скажите, вы когда-нибудь пили что-нибудь лучше?

— О нет! — сказал сэр Джордж. — Кто это по утрам пьет виски? — Он поставил стакан. — Но вы мне объясните вот что: кто вы такие? Что вам здесь нужно? Я хочу сказать, кто бы вы ни были, непозволительно вот так вваливаться в мой кабинет. Это нетерпимо, понимаете, совершенно нетерпимо.

Но тут Джоан Дрейтон, в нарушение всех приличий, вдруг громко прыснула и рассмеялась. За ней расхохотались обе девушки, за ними — пожилая женщина: очевидно, и она не устояла против таинственной тяги всех женщин находить смешные стороны в самых серьезных ситуациях, что уже давно удивляло и раздражало сэра Джорджа.

— Сначала, вот именно, с самого начала, мне надо было представить вам, сэр Джордж, мою жену и всю мою семью — мою труппу. Я — Шон О'Мор, директор и ведущий актер западноирландского передвижного театра О'Мора. Это Мэри Салливен, в обычной жизни — миссис О'Мор. Это наши сыновья, Хью и Рори, и наши дочери — Шейла и Пэдди, все они — актеры нашего театра. И между нами говоря, сэр Джордж, могу вам дать честное слово, что с помощью двух-трех девушек и нескольких статистов мы можем сыграть любую пьесу, да, сэр, любое драматическое произведение. С огромным успехом мы уже много лет объезжаем весь запад Ирландии, сэр Джордж, играем везде — от однодневных спектаклей в маленьких зальцах, а если понадобится — и в сараях, до многонедельных гастролей в Галлоуее и Лимерике, при ежедневной смене программы! — Он торопливо глотнул виски с таким громким бульканьем, что сэр Джордж не успел перебить его. — Да, сэр Джордж, прошу отметить, сэр, вот именно, прошу отметить — мы ежедневно меняем программу! Сначала — классика, причем моя версия «Макбета» или «Гамлета» занимает примерно час двадцать пять минут, затем, по старинной, освященной временем традиции, идут музыкальные номера и в заключение, опять-таки по старинной традиции, один из уморительнейших фарсов — у нас их в репертуаре около двадцати. Кроме классики, мы играем превосходные старинные мелодрамы, сэр Джордж, — «Королевский развод», «Лик в окне», «Монах и леди».

— Мистер Хейвуд смотрел нас три вечера подряд, — крикнул Рори, когда отец остановился, припоминая названия мелодрам, — и говорил, что мы играем великолепно. Папа, при тебе та записка, что он написал в последний вечер?

— Он был очень пьян в тот вечер, бедняжка, — сказала миссис О'Мор. — И Шейле или Пэдди — который из вас, девочки? — пришлось дать ему пощечину.

— Это я его — да разве это пощечина?

— И я тоже, совсем легонько, — добавила вторая девица, — лишь бы дать ему понять, что мне не до его нежностей.

— Замолчите, вы обе! Вот она, его записка, написал в последний вечер, когда мы с ним выпили на прощание.

И мистер О'Мор развернул листок и сунул его прямо под нос сэру Джорджу. Сэр Джордж взял листок: почерк был, несомненно, Хейвуда, но подозрительно нечеток, да и сама бумага сильно запятнана не то вином, не то подливкой. Ни один добросовестный службист не счел бы эту бумажку за документ. Она гласила: «Труппа О'Мор — поразительна, острота и сила — прекр. женщины… мужественные мужчины — воскрешают традиц. простоту, противопостав. англ. театру — наст, находка, давно искал — немедля сообщить сэру Дж.».

— По этому… м… мм… документу можно заключить, что на мистера Хейвуда ваши спектакли произвели большое впечатление. Конечно, он в некотором роде энтузиаст и, будучи в отпуску, вероятно, выпивал сверх обычной меры. Но, как я вам уже говорил, мне он ничего не докладывал. И я решительно отказываюсь понять, на каком основании вы явились сюда ко мне, без всякого предупреждения, совершенно непозволительным образом.

Ему в ответ загремела вся труппа О'Мор, и мистеру О'Мору еле удалось перекричать остальных. Когда наступила тишина, он строго посмотрел на сэра Джорджа.

— Но ваш собственный сотрудник мистер Хейвуд сказал мне: «Шон О'Мор, такой случай бывает раз в жизни. Отмените все спектакли, — говорит, — поезжайте прямо в Лондон и явитесь к сэру Джорджу Дрейку, генеральному секретарю Дискуса».

— Какая нелепость!

Тут О'Мор разгневался.

— Да какого черта вы тут швыряете мне в лицо всякие ваши «нелепости», когда я вам точно повторяю — а память у меня исключительная, понимаете, исключительная — слова вашего собственного уважаемого мистера Хейвуда? Рори, Хью, правильно я повторил слова мистера Хейвуда или нет?

— Правильно, отец!

— Слово в слово, отец.

— Слышите? — сердито спросил О'Мор. Он ткнул в сэра Джорджа стаканом, как указкой, в результате чего пролил виски на письменный стол. — Перестаньте же, ради всех святых, повторять свои «нетерпимо» и «нелепо». Нам сказали, что другого такого случая не будет, мы пошли на расходы, большие расходы…

Но тут подняли голоса все остальные, надвинувшись для пущего воздействия на сэра Джорджа. Все шестеро так кричали на него, что сэр Джордж, сам не сознавая того, опрокинул в себя виски, оставшееся в стакане, задохнулся, закашлялся и ощупью стал искать воду. Не снижая голоса, О'Мор налил и себе, и сэру Джорджу.