Сэр Майкл и сэр Джордж - [13]

— Вот здорово, а? — воскликнула миссис Дрейтон, которая позволяла себе такие вольные замечания лишь в те дни, когда Уолли к ней возвращался.

— Как сказать, Джоан, — заметил сэр Джордж. Зная о возвращении Уолли, он никогда не обрывал эти ее вольности, но принципиально не проявлял никакого волнения или даже повышенного интереса. — Попросите миссис Пемброук зайти ко мне. Может быть, ей известно, в чем тут дело.

Но Никола Пемброук тоже ничего не знала.

— Мне известно только одно, сэр Джордж: вам надо обязательно пойти.

Сэр Джордж и сам знал это с первой же минуты, но предпочел не выдавать себя.

— Вы так думаете, Никола? Но если вопрос касается музыки, он мог бы пригласить вас, а не меня. Звучит несколько безапелляционно, как вы считаете?

— Да, но ведь он — старик, великий человек, великий старик. — Она сверкнула на сэра Джорджа своими прекрасными глазами. — Правда, я отлично проживу и без его новых вещей — и мой муж того же мнения. Все это уже было — и Маунтгаррет, и Штраус, и Сибелиус, и Эльгар. Но он — титан, сэр Джордж. И то, что он сейчас сидит в Гиззардс-отеле и хочет с вами говорить, — нет, это просто сказка! Ведь он почти не бывает в Лондоне и вдруг приехал! Разумеется, вы должны к нему пойти.

— Значит, вы считаете, что вам вместо меня идти не стоит?

— Конечно нет, раз он пишет, что ему нужны вы. Я бы растерялась. А может быть, он хочет сделать для Дискуса что-нибудь необыкновенное!

— Да, я и сам об этом думал, — сказал сэр Джордж, стараясь изобразить некоторое недовольство. — Что ж, значит, надо идти. Благодарю вас, Никола.

Он позвонил Элисон, которая все еще терзала его требованиями вызвать на бой и уничтожить презренного сэра Майкла вместе с Комси, и тут сэр Джордж сделал ошибку, и, как впоследствии выяснилось, ошибку роковую, намекнув, что разговор со старым Маунтгарретом Кемденом — первый выпад в новой и энергичной схватке с Комси. Его жена пришла в восторг. Она обожала музыку Кемдена и восхищалась великим стариком.

— Только Бога ради не говори и не делай глупостей, Джордж. Помни, что это все равно, как если бы тебя вызвал Брамс. Умоляю тебя, милый, попытайся понять…

И по дороге в отель сэр Джордж усиленно пытался понять — и как будто наконец понял.

А между тем в Мейфэре, на Принсес-плейс сэр Майкл беседовал со своим заведующим отделом общественных сношений Эдгаром Хоукинсом.

— Сам Маунтгаррет Кемден, представляете себе? — восклицал сэр Майкл, не пытаясь скрыть восторг. — Прислал мне приглашение — прийти к нему в Гиззардс-отель ровно в одиннадцать тридцать. Сейчас надо идти. Не был в этом отеле тысячу лет. Думал, его в войну разбомбили. Гиззардс-отель, о Господи! Какую ночь я там провел однажды, в год окончания Оксфорда.

— Женщина? — Хоукинс, будучи холостяком, питал чисто академическую страсть к не слишком скабрезным анекдотам. Это была одна из причин, почему ему доставляло удовольствие работать с сэром Майклом, откровенным воплощением всего, что Хоукинс схоронил в душе.

— Она сидела за соседним столиком в ресторане, и ее за что-то пробирали отец и муж, ужасающие типы. И вдруг в самом разгаре ссоры она посмотрела на меня — и подмигнула! Ну вот, это и было началом удивительно странного вечера. Но вернемся к нашей мышиной возне, Эдгар. И забудьте на время ваши китайские черепки. Теперь, когда Маунтгаррету Кемдену исполнилось восемьдесят, он стал сенсацией; а раньше, когда он писал лучшие свои вещи, ему, наверно, не уделяли и двух строк. Лондонская пресса любит тех, кто выживает. Да, сенсация, Эдгар, сенсация!

— Да, конечно, я это учитываю. — Хоукинс очень серьезно относился к своим обязанностям заведующего отделом общественных сношений, и часто можно было видеть, как он мрачно листает самую ходкую прессу. — Если он хочет обсудить с вами какие-нибудь мероприятия в области музыки, то я гарантирую, что это привлечет внимание газет.

— Который час? Пора идти. Отлично, Эдгар, кажется, тут мы опередили Дискус, так что будьте готовы расписать про нас во всех газетах.

— Но ведь вы сразу вернетесь, директор! Это может оказаться необходимым.

— Вернусь, вернусь, обещаю вам.

Только такой человек, как Маунтгаррет Кемден, старый и знаменитый, которому на все было наплевать, мог остановиться в Гиззардс-отеле, подумал сэр Майкл, спрашивая номер. Узкие кривые коридоры, ярчайшие синие и красные дорожки, закрепленные на ступеньках гигантскими прутьями, у дверей — медные кувшины с горячей водой и немыслимого вида башмаки. И всюду, как прежде, стены выкрашены коричневой краской безнадежно тусклого тона. Те же коридорные, только искалеченные подагрой и посиневшие от плохого кровообращения, спотыкались под тяжестью огромных блюд с металлическими крышками. Неотесанные девчонки из глуши Ирландии, переодетые горничными, трещали и топали, перебегая из номера в номер. Лифт, дрожа от старческого гнева, поднял сэра Майкла на третий этаж.

И тут, на первом же повороте, он столкнулся лицом к лицу с сэром Джорджем Дрейком. Оба рыцаря уставились друг на друга с удивлением, тут же перешедшим в явную неприязнь.

— К Маунтгаррету Кемдену? — спросил сэр Майкл.

— К нему. Он просил тебя зайти в половине двенадцатого?