— Пока-что, будем знакомы! — сказал хозяин. — Меня зовут Владимир Иннокентьевич. Фамилия — Огурцов.
— Мою фамилию вам называть не нужно, — ехидно рассмеялся Синельников. — Знаете, поди. А имя, отчество, на всякий случай, Александр Викторович...
— Распрекрасно! Да вы присядьте!..
Когда Синельников сел к столу и положил на него локти, Огурцов, слегка кашлянув, примирительно проговорил:
— Собственно говоря, врагами нам с вами быть не из-за чего! Ей-богу! Поймите сами: вы уехали, исчезли, как-то один раз написали в том смысле, что, мол, не жди и тому подобное. А Калерия — женщина молодая, беззащитная, ну и...
— А Славка?
Огурцов смущенно засопел.
— Мальчишка испорченный!.. О нем и жалеть не надо...
— Умер?
— Что вы?! Нет, конечно. Просто убежал и теперь где-нибудь беспризорничает...
— Вот оно что, — забарабанил Синельников пальцами по столу и угрюмо засопел.
В это время в передней послышался шум.
— Вот и Калерия! — обрадовался Огурцов. — Калерия! Сюрприз!
Калерия Петровна появилась в дверях с сумкой, с какими-то тючочками. Завидев Синельникова, она выронила один тючок на пол и вскрикнула:
— Ой!..
— Да ты ничего! Не беспокойся! — кинулся к ней Огурцов. — Ты ничего...
Синельников не поднялся ей навстречу. Он хмуро и неотрывно глядел на нее и зло кривил губы.
— Ребенка-то вы могли бы уберечь, сударыня! — угрожающе сказал он.
— Ах, Саша!.. Ах, Александр Викторович!.. Что же я могла поделать?!
— Действительно! — подхватил Огурцов, беспокойно поглядывая на Синельникова. — Что же можно было поделать? Времена такие! Если бы вы... не отлучились, так и при вас это случилось бы. Верьте слову.
Синельников в упор посмотрел на Огурцова. Тот не смутился.
— Вот что! — вспыхнул внезапно и весь зажегся оживлением Огурцов. — Вот что, Александр Викторович! Давайте-ка мы чего-нибудь закусим. У тебя найдется, Калерия?
— Есть, есть! — обрадовалась Калерия Петровна.
Синельников сухо рассмеялся:
— Это что же, вроде мировой? А?
— Ну, скажите лучше: для закрепления знакомства! Повторяю, врагами нам быть нет никакой основательной причины...
— Я с Калерией прожил без малого десять лет... — вставая из-за стола, с горечью признался Синельников. — Радоваться мне ее новой жизни причины нет. А кроме того и Славка... Мальчишку не уберегли... Одним словом, безобразие!..
Синельников стал нервно ходить по комнате. Огурцов следил за ним настороженным взглядом.
— Курить у вас есть что? — резко остановится Синельников. Огурцов быстро поднялся на ноги.
— Представьте, какая удача! — угодливо улыбнулся он, направляясь к комоду. — Имеется недурной табак. Харбинский, фирмы Лопато... Вот, курите!..
Он подал Синельникову пачку табаку, разыскал спички, пододвинул пепельницу. Синельников, кроша на стол табак, скрутил толстую папиросу и жадно закурил. Закурив, он уселся на старое место. Несколько минут оба молчали. И когда Калерия Петровна появилась с тарелками и стала накрывать на стол, а Огурцов достал из какого-то потайника бутылку водки, Синельников, быстро охватив все это внимательным взглядом, уже не отказывался от приглашения пожаловать к столу.
Наливая первую рюмку, Огурцов широко улыбнулся:
— Давайте за наше хорошее знакомство!
Синельников поднял свою рюмку и скривил зло губы.
— Можно и за это.
Огурцов любезно ухмыльнулся.
2
Несколько раз после этого Синельников наведывался к своей бывшей жене. И каждый раз он становится все мягче и добродушней. Но чем приветливей и обходительней казался он, тем испуганней делалось лицо Калерии Петровны, и она облегченно вздыхала, когда двери закрывались за Синельниковым.
Однажды он пришел в отсутствие Огурцова. Узнав, что последнего нет дома, он явно обрадовался.
— Это прекрасно, что ты одна! — прямо заявил он Калерии Петровне.
— Владимир Иннокентьевич скоро придет... — неуверенно сообщила Калерия Петровна.
— Ну, мне времени хватит! — расхохотался Синельников. — Я в каких-нибудь пять минут... Что он у тебя за тип? Спекулянт, как это нынче называется, или просто вор? А?
— Александр Викторович!.. — обиженно начала женщина, но Синельников остановил ее:
— Со мной тебе нечего церемониться... Кажется, люди свои!.. А я вижу сразу птицу по полету. Цена твоему Володеньке грошовая! Да ладно! Не в нем дело... Сказки, ты с ним надолго? Прочно?
Калерия Петровна сжалась.
— Я не понимаю этого вопроса... — тихо уронила она.
— Что ж тут непонятного? Я ясно спрашиваю: эта связь у вас прочная или так, на некоторое время?
— Мы с Владимиром Иннокентьевичем живем как настоящие муж и жена... — тверже оказала Калерия Петровна. — Я от него уходить не собираюсь.
— А он?
— Мне кажется, что он тоже...
— Та-ак, — Синельников потер ладонью плохо выбритую щеку. — Кстати, где у тебя этот харбинский табачок? Угости, очень курить хочется!
Калерия Петровна суетливо порылась в комоде и достала табак.
— Табак неплохой, — удовлетворенно заметил Синельников, делая первую затяжку и нагоняя на себя ладонью ароматный дым. — В самом деле, неплохой... Ну-с, значит, ты в прочности связи уверена? Это недурно. Это я одобряю... Знаешь, ты мне можешь оказать услугу!
Калерия Петровна пугливо насторожилась.
— Ты не бойся! — усмехнулся Синельников. — Большой жертвы я от тебя не потребую. Дело всего-навсего в легоньком, так оказать, товарообмене. Ты мне должна на время... заметь: на время!.. достать некоторые документы твоего Володеньки, а я за это даю тебе вечное прощение и тому подобное... Понимаешь?
