Сент-Женевьев-де-Буа. Русский погост в предместье Парижа - [20]
Как ни заботился о благополучии обитателей находившегося под его командованием старческого дома генерал С. Н. Вильчковский (это ведь он вместе с князем М. С. Путятиным устроил там прекрасную домовую церковь), подопечные его первыми стали заполнять знаменитое ныне здешнее кладбище. В свой черед последовал за ними и сам директор…
Кирилл Сергеевич Вильчковский, сын бывшего директора Русского дома, Сергея Николаевича Вильчковского, прожил еще более короткую жизнь, чем его отец, но успел вписать свое имя в историю Великой Эмиграции как правая рука знаменитого Главы младоросской партии Александра Казем-Бека. Нина Кривошеина, вспоминая парижские 30-е годы, пишет, что «главный секретарь и поверенное лицо» Казем-Бека Кирилл Вильчковский «был еще очень молод… имел солидное политическое образование и вполне очевидно испытывал сильное влияние Шарля Морраса (Charles Maurras), известного идеолога французской монархической партии…». Можно добавить, что, кроме расистских писаний Морраса и деятельности ультраправой организации «Аксьон франсез», Вильчковский, как и его глава Казем-Бек, увлекался писаниями и деятельностью Гитлера и Муссолини, а также национал-большевизмом, который был покруче национал-социализма. Вильчковский выписал из работы активиста-евразийца Льва Карсавина такую лестную для младороссов фразу:
«Там, в России, национал-большевизм уже зарождается: среди нас – это движение младороссов… «Молодая Россия» в качестве верхнего слоя Евразии должна действовать в соответствии с национальным инстинктом, который и является в настоящий момент национал-болыневистским… делая его все более благородным и духовным…»
Впрочем, с началом Второй мировой войны Вильчковский не сбежал за границу, в отличие от главы, и даже не примкнул к гитлеровцам, в отличие от своего кумира Морраса, а примкнул в Пиренеях к французскому Сопротивлению. Более того, узнав о добровольном (или вынужденном) бегстве Казем-Бека из США в Советский Союз, а чуть позднее прочитав в «Правде» антиамериканское интервью бывшего друга и Главы, Кирилл Вильчковский написал в журнал «Возрождение» (март 1957 года) вполне рассудительное письмо:
«Поведение Казем-Бека – это поведение труса, и я испытываю по этому поводу стыд и горечь. Даже если его принудили сделать это, ему не может быть оправдания, ибо даже если он уехал туда по собственной воле, то, получая советский паспорт, он не мог не знать, в чьи руки он вверяет свою судьбу.
…Я думаю, что решение, которое принял Казем-Бек, объясняется главными четырьмя причинами:
1) тем, что он путает русский патриотизм с советским империализмом. В отличие от большинства из нас, бывших когда-то младороссами, Казем-Бек не изжил страстей национализма. Напротив, под влиянием своего болезненного отвращения к Америке в нем за последние годы развилась некая националистическая мания преследования, которая мешает ему вынести здравое суждение как о внутренней ситуации в России, так и о международном положении;
2) иллюзиями, которые он питает в отношении политической независимости московского патриархата;
3) утратой морального равновесия, объясняемой в первую очередь его личной драмой. Казем-Бек так и не смог оправиться от жестокого падения, которое превратило его, главу эмигрантской политической организации, в обыкновенного человека;
4) импульсивностью и специфической психологией игрока, которые всегда были его чертой, но которые обострило его взвинченное состояние. Мне показалось, что он даже не задумывался о моральной недопустимости своего поступка, ни о том риске, которому он подвергает свою семью, бросив ее барахтаться перед лицом событий.
Хотел бы повторить, что это с моей стороны попытка найти объяснение, но никак не оправдание его поступку. Несмотря на сочувствие, испытываемое мной к человеку, которого я знал с детства, которого я любил (несмотря на все его недостатки, которые не были от меня скрыты), к человеку, которому я был многим обязан и с которым я работал вместе на протяжении шестнадцати лет, я сожалею о том, что, попав в эту ловушку, он предпочел нравственную смерть смерти физической».
О новой репутации, которую приобрел в зрелом возрасте К. Вильчковский среди парижских масонов, свидетельствует запись в масонских отчетах «Великой ложи Франции»: «… большое заседание, 30 мая, было проведено в порядке закрытого собрания с участием лож «Юпитер» и La Loi d’Action для заслушания сообщения «профана», писателя и литературного критика, известного в иезуитских кругах как специалиста по проблемам советской действительности. Доклад К. С. Вильчковского на французском языке на тему «Влияние доктринальных вариаций коммунистической партии на организацию политического воспитания советской молодежи» («Миф и реальность. Заметки о некоторых проблемах советской действительности») – привлек большой интерес».
Читателю, который раскроет эту книгу, предстоит познакомиться с воистину замечательным сыном XX века.Доктор философии и приват-доцент теологии одного из старейших европейских университетов, музыкант-органист, видный музыковед и органный мастер в пору творческого расцвета и взлета своей известности сразу в нескольких гуманитарных сферах вдруг поступил учиться на врача, чтобы потом уехать в глухие дебри Центральной Африки и там на протяжении пол-столетия строить больничные корпуса на свои с трудом заработанные деньги, без вознаграждения и без отдыха лечить прокаженных, врачевать язвы, принимать роды.И при этом он не оставил музыку, не бросил философию, а, напротив, поднялся и в той и в другой области доеще более высокого уровня.
«Вы знаете, что такое любовь? Настоящая любовь? Любили ли вы так неистово, что готовы были шагнуть в пламя преисподней? Я – да». С этих слов начинается знаменитая киноповесть, посвященная итальянскому художнику Амедео Модильяни. Так начиналась история мимолетной и трагической любви двух гениев начала века: Анны Ахматовой и Амедео Модильяни. Что общего у русской поэтессы и итальянского художника? Сама Анна Андреевна писала об этом романе так: «…все, что происходило, было для нас обоих предысторией нашей жизни: его – очень короткой, моей – очень длинной». Автор этой книги – Борис Михайлович Носик – первые десятилетия жизни провел в России, но вот уже много лет предпочитает жить во Франции.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга «Мир и дар Владимира Набокова» является первой русской биографией писателя.
Борис Носик хорошо известен читателям как биограф Ахматовой, Модильяни, Набокова, Швейцера, автор книг о художниках русского авангарда, блестящий переводчик англоязычных писателей, но прежде всего — как прозаик, умный и ироничный, со своим узнаваемым стилем. «Текст» выпускает пятую книгу Бориса Носика, в которую вошли роман и повесть, написанные во Франции, где автор живет уже много лет, а также его стихи. Все эти произведения печатаются впервые.
Серебряный век русской литературы стал глотком свободы накануне удушья. Предлагаемая книга представляет собой женский портрет эпохи. Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость – всеми этими качествами обладали роковые и свободные амазонки начала века. Их вы встретите на страницах этой книги – Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер, Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они создавали великие стихи и вдохновляли гениальных поэтов.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.