Сьенфуэгос - [48]

Теперь его отделяло от преследователя не более четырех метров. Тот внезапно понял, что превратился из охотника в добычу, но его туповатому разуму требовалось довольно много времени, чтобы решить, как действовать в новой ситуации.

Очень неторопливо, почти с наслаждением, Сьенфуэгос распластался всем телом на склоне скалы и направил заостренный конец шеста в правый глаз ревущего в бессильной ярости дикаря.

Он ударил изо всех сил, вложив в этот удар всю злобу и ненависть, которых никогда не чувствовал в себе прежде. Глазное яблоко лопнуло, как яйцо, из глазницы брызнул мозг, и гнусная тварь с предсмертным визгом кубарем покатилась в пустоту и рухнула с тридцатиметровой высоты прямо на тело несчастного паренька, только что им убитого.

Карибы дружно испустили хриплый рев, потрясая оружием, и даже бросили в Сьенфуэгоса несколько камней, вполне отдавая себе отчет, что все равно не смогут его достать. Так что канарец просто уселся на каменном уступе, прислонился спиной к скале и свесил вниз ноги, болтая ими над пропастью, стараясь при этом унять предательскую дрожь в коленях.

И заплакал.

Он плакал, как ребенок, со слезами выплескивая всю боль последних дней, какую иным людям не испытать и за целую жизнь. Как неожиданно рвется натянутая струна, не выдержав напряжения, так внезапно лопнули его нервы, и измученное, обессиленное тело осталось лежать, будто сломанная кукла.

На долгое время — он сам не знал, на сколько именно — он словно выпал из реального мира, погрузившись в собственную боль, страх и бессилие; голова его казалась пустой, мысли носились где-то далеко, а он понимал лишь одно: что оказался жертвой и свидетелем кошмарной сцены — из такой ситуации никто не смог бы выбраться живым. Сьенфуэгос решил, что никогда в жизни ему уже не доведется увидеть нечто столь же чудовищное.

Но он ошибся.

Не прошло и нескольких минут, как он понял, насколько ошибался, думая, что ничего более ужасного в жизни быть не может. Когда ему удалось наконец вытереть слезы, унять дрожь в коленях и успокоить колотящееся сердце, Сьенфуэгос посмотрел вниз. От увиденного у него впервые за четырнадцать лет жизни закружилась голова; от ужаса он едва не выронил шест, а сам чуть не свалился в пропасть.

Там, внизу, менее чем в ста метрах от него, почти у самых его ног, отряд дикарей расположился вокруг останков Дамасо Алькальде и Черного Месиаса. Вскоре началась поистине демоническая оргия: дикари принялись кромсать их тела, пожирая сырое мясо. Казалось, они получали настоящее удовольствие, когда потоки крови стекали по их подбородкам, шеям, рукам и груди.

Он закричал.

Он кричал и кричал, не в силах остановиться в истерике, взывал к Богу, чтобы тот обрушил на злодеев свой праведный гнев или чтобы земля разверзлась у них под ногами, отправив их прямо в адский огонь.

Они подняли головы и посмотрели на него.

В их глазах не было ни ненависти, ни издевки — одно лишь презрительное равнодушие да, возможно, обещание, что скоро он станет очередным блюдом на жутком пиршестве, которому они предавались.

Изумление, отвращение и гнев снова уступили место ужасу. Глядя, как два несчастных мальчика, полные надежд и иллюзий, еще полчаса назад радостно обсуждавшие, как обустроят свою жизнь в этом земном раю, превращаются в куски мяса, которые уродливые и жуткие звери, язык не поворачивался назвать их людьми, пожирают со скотским удовольствием, Сьенфуэгос почувствовал, как мозг разлетается на куски. В эти минуты канарец понял, что, если не сойдет с ума в этот злосчастный день — значит, на свете нет ничего, что могло бы свести его с ума.

Он прижался затылком к каменной стене и закрыл глаза, в который раз представляя безмятежное лицо Ингрид, призывая ее на помощь, умоляя явиться, пробудить его от кошмарного сна, в который, казалось, превратилась вся его жизнь, и вернуть его на родной остров с прекрасными пейзажами, где они провели столько незабываемых часов.

Но вот наконец дикари закончили адское пиршество, и на песке остались лежать лишь две головы да несколько грязных ошметков мяса. Тогда карибы медленно поднялись, бросив последний взгляд на канарца, словно оценивая свои шансы до него добраться, а затем, забрав тело соплеменника, двинулись по пляжу в сторону тех зарослей, откуда так неожиданно появились.

Сам не зная почему, Сьенфуэгос решил их пересчитать.

Их оказалось двадцать три.

Несколько минут спустя они вновь появились, таща на себе огромное каноэ, вытесанное из гигантского темного ствола. Спустив его на воду, дикари забрались внутрь лодки и стали грести в сторону скалы, не сводя глаз со Сьенфуэгоса. Теперь их разделяло не более двухсот метров.

Он снова их пересчитал.

Теперь их стало восемнадцать.

И тогда он поблагодарил Хуана де ла Косу за науку, ведь теперь он сумел понять, что пятеро каннибалов спрятались в чаще и, возможно, в эти самые мгновения бегут в сельву, в сторону обрыва, с намерением отрезать ему путь к отступлению и прижать к вертикальной скале.

Он оценил высоту, время, за которое они смогут забраться наверх, и вероятность сбежать, прежде чем его загонят в ловушку.

Почти никакой.