Сьенфуэгос - [46]

— Я построю здесь дом для Ингрид, — сказал Сьенфуэгос. — Будем заниматься любовью под тем деревом и созерцать птиц, а потом спустимся и искупаемся в реке.

— А я возьму себе землю у той излучины, — заявил Черный Месиас. — Буду обрабатывать поля до самого подножия горы и жить с четырьмя или пятью заботливыми индианками.

— А я привезу из родной Уэльвы свиней, — вставил Дамасо Алькальде. — И коров. До чего ж мне нравится запах коров! А на таких пастбищах они вырастут громадными...

— И мы сможем это сделать, — совершенно серьезно сказал канарец. — Здесь хватит земли для всех, здесь земли больше, чем у самого виконта де Тегисе. Достаточно просто сказать: «Она моя» и не позволять никому ее отнять.

— Это не так-то просто.

— Почему же?

— Есть ведь короли.

— Ни один король не явится сюда, чтобы оспаривать права на землю, — самоуверенно ответил рыжий. — Их волнует только золото да почести. Если мы отправим им золото, то они оставят нам землю.

— И откуда мы возьмем золото?

— Оттуда, — он снова вдохнул теплый и душистый дым и с наслаждением задержал его во рту, а потом привычно выпустил в воздух, слегка прикрыв глаза, и добавил: — Голову даю на отсечение, вскоре в эти земли нагрянут тысячи голодных, независимо от того, принадлежат ли земли гаитянам, Великому хану или самому королю. Вот заварушка-то будет.

— Без разрешения короля с королевой никто и пальцем не пошевелит, — отрезал Дамасо Алькальде.

— То в Испании... — спокойно отозвался канарец. — Но океан широк и глубок, — он вскочил на ноги и бросил в воду остаток сигары. — Хотя в конце концов... Меня все это не волнует, все это прекрасно, но мне нужно только добраться до Севильи. Идем?

Они двинулись дальше, время от времени проплывая мимо кучки хижин, поднятых на сваях над водой, а целые семьи обнаженных туземцев выходили из своих жилищ, чтобы поглазеть на чужаков, но не знали, как реагировать на появление удивительных светлокожих людей с глазами цвета неба и в цветастых одеяниях, поэтому лишь махали им руками, пока шаткий плот скользил вниз по течению и терялся за поворотом, словно дурной сон.

На одном из поворотов они чуть не столкнулись с утлой лодчонкой, в ней сидели двое подростков, которые при виде чужаков вскрикнули от ужаса, стремглав бросились в воду и быстро поплыли в сторону берега, где вскоре скрылись среди деревьев, как будто сам дьявол поджаривал им пятки. Однако, если не считать этого случая, путешественники ни разу не увидели ни одного враждебного жеста и не услышали ни единого угрожающего слова; не говоря уже о том, как сильно их поразило, что ни один из встреченных туземцев не носил оружия.

— Прекрасный народ! — заявил Черный. — Могу поклясться, что если и есть где-то земной рай, то это именно он.

Несомненно, земля была плодородной. Холмы и горные хребты сменялись широкими долинами, весьма удобными для распашки, а далеко на юге, теряясь в дымке, маячили пики горной гряды, вздымавшейся на добрых три тысячи метров над уровнем моря. Воздух рассекали колибри, словно разноцветные миниатюрные стрелы, длинноклювые цапли с белой грудкой и темной спинкой восседали на ветвях деревьев по обеим берегам реки, как полки гренадеров, замершие в почетном карауле.

Чуть позже появились первые пеликаны, чей тяжелый полет говорил о том, что море совсем близко, а вскоре испанцы оказались у устья реки. Берега обрамляли пляжи с белоснежным песком и длинные ряды высоких кокосовых пальм, а впереди, там, где река впадала в широкий залив, возвышалась высокая отвесная скала, четко очерченная на фоне синих океанских вод, простирающихся до самого горизонта.

— Вот оно, это место, — зачарованно произнес канарец. — Трудно поверить, но всё именно так, как описал губернатор — порт, река и бескрайние плодородные земли, почти необитаемые. Что думаете?

— Святые небеса! — вдруг воскликнул Черный Месиас.

Этот возглас был обусловлен отнюдь не красотой действительно прекрасного места, а тем, что как раз в эту минуту всего в двухстах метрах вверх по течению из чащи вышли два десятка туземцев и молча бросились в их сторону, потрясая тяжелыми дубинками и примитивными каменными топорами.

Это были низкорослые, коротконогие и коренастые люди с кожей более темной, чем у большинства туземцев, которых испанцы видели до сих пор, с длинными, развевающимися по ветру волосами и черными узорами татуировок, покрывающими тела с ног до головы. Но хуже всего были изуродованные ноги с огромными широченными ступнями, придающими им поистине жуткий вид.

— Карибы! — в ужасе прошептал Сьенфуэгос. — Помоги нам Боже, взгляните на эти ноги! Это же людоеды!

Он выхватил шпагу, не выпуская при этом из рук своего верного шеста, но, увидев, как оба спутника бросились бежать, увязая в песке, тут же сообразил, что любая попытка противостояния целому отряду вооруженных дикарей изначально обречена на провал, развернулся и бросился вслед за андалузцами, которые успели опередить его на добрых сорок метров.

Черный Месиас, как и Дамасо Алькальде, были настоящими моряками, сильными и ловкими, но не привыкшими быстро бегать, ведь на палубе для этого просто не хватало места; канарец же, будучи намного моложе, большую часть жизни провел в погоне за козами. Он тут же устремился к дальнему концу пляжа, где возвышалась высокая отвесная скала, и отчаянными жестами поманил за собой спутников.