Сьенфуэгос - [11]

Сьенфуэгос почти ничего не знал о кораблях!

На самом деле он столь же мало знал и о многих других вещах и начинал осознавать глубочайшую пропасть собственного невежества, понимая, что теперь, когда ему пришлось навсегда покинуть убежище родных гор, самое время начать восполнять бесчисленные пробелы в знаниях.

Кто держит это странное сооружение на нужном курсе? Кто знает, за какой канат из спутанного клубка дернуть, чтобы натянулись паруса? Почему нос всегда направлен на запад, и никакие капризы ветра не могут помешать команде строго придерживаться показаний компаса?

Когда над вершинами острова дули пассаты, листья с деревьев всегда летели на юг, а когда начинались весенние ветра с запада, цветочная пыльца сыпалась в восточную сторону, но теперь Сьенфуэгос видел человека, который умел подчинить себе ветер, и это не могло не заинтриговать человека, всегда так внимательного замечающего все явления природы, как делал это рыжий пастух.

Через короткое время человек с запахом священника повернулся, спустился по скрипучим ступеням, пересек палубу и исчез среди теней.

И тут донесся новый всхлип.

— Корабль тонет! — рыдал старик.

— Да почему тебя это так заботит, черт подери? — спросил кто-то. — Это что, твой корабль?

Старик снова выругался, и канарец улыбнулся и положил голову на палубу, чтобы получше разглядеть луну, играющую с верхушками мачт, и вспомнить о прекрасной женщине, мысли о которой всегда овладевали им под вечер, пока усталость и напряжение наконец не побеждали.

3

— Подъем, черт подери! Сегодня утром «Галантная Мария» должна сиять как зеркало!

Его снова пнули ногой — похоже так здесь было заведено. С легким ворчанием Сьенфуэгос расстался с чудесным миром, в котором провел ночь, и смирился с тем, что находится на борту зловонной и отвратительной посудины.

Он взглянул на старика с палкой, смотревшего на него воспаленными глазами, и спросил:

— Что еще за галантная Мария?

Тот казался настолько огорошенным, что даже не сразу ответил:

— Наш корабль. Что же еще?

— Послушайте, — пристально взглянул на старика Сьенфуэгос. — Почему вы вчера вечером сказали, что мы скоро умрем?

— Потому что мы и в самом деле скоро умрем, — с этими словами тот указал рукой в сторону носа. — Вот скажи, ты что-нибудь видишь?

Сьенфуэгос слегка приподнялся, осмотрел горизонт и покачал головой.

— Только воду.

— Осталось недолго, — ответил старик, тяжело поднимаясь на ноги, и направился к центральной палубе. — Помяни мое слово, осталось недолго.

Канарец промолчал, потому что уже начал терять всякую надежду понять этих странных типов, плывущих по глубоким водам, ясно же — они говорят на каком-то другом языке. Единственное, что ему было понятно, так это то, что придется снова взяться за ведро со шваброй, и никто не обратит на него ни малейшего внимания, пока он ползает на коленях, надраивая старые доски в абсурдной попытке сделать их еще более потрепанными.

Солнце стояло высоко над кормой, когда вновь появился чумазый повар, предлагая миски с вонючей бурдой. Сьенфуэгос вновь хотел отказаться, но Паскуалильо из Небрихи властным жестом велел ему взять миску и тут же пристроился рядом, наслаждаясь недолгими минутами отдыха.

— Да ты рехнулся! — воскликнул он. — Никогда не отказывайся от еды. Если сам не хочешь, то отдай другим. К примеру, мне.

— Это же помои.

— Помои? — удивился парень. — Да это лучшая еда из той, что я пробовал. А ты что обычно ешь?

— Молоко, сыр и фрукты.

— Ну, тогда ты в полной заднице, потому что на борту этого нет. Уж точно не для юнги.

— Когда мы прибудем в Севилью?

Парнишка, поглощающий вторую порцию бобов, на секунду остановился и озадаченно на него посмотрел.

— В Севилью? — смущенно повторил он. — Думаю, что никогда. Мы плывем не в Севилью.

Сьенфуэгос растерялся, не в состоянии переварить услышанное, и наконец робко поинтересовался:

— Если мы плывем не в Севилью, то куда же?

Паренек пару секунд помедлил, передернул плечами, вернул пустую миску и отполз к своему ведру и швабре.

— А никуда! — безразлично ответил он. — Скорее всего, завтра вообще помрем.

Сьенфуэгос оставил его сидящим на палубе, ничего не понимая и совершенно ошеломленный тем, что все на борту, казалось, разделяют эти мрачные предчувствия, пока не наткнулся на мужчину среднего возраста и приятной наружности, с густой бородой и сверкающими глазами, который остановился напротив и с удивлением его оглядел.

— У что-то случилось, парень? — спросил он со странным акцентом.

Сьенфуэгос слегка кивнул.

— Почему все говорят, что завтра мы умрем?

— Потому что тупые животные, — и он ободряюще похлопал Сьенфуэгоса по коленке и махнул рукой в сторону остальных. — Не обращай на них внимания! Они не ведают, что говорят.

— Когда мы прибудем в Севилью?

— Мы не плывем в Севилью.

— А куда в таком случае?

— В Сипанго [3].

— А что это?

— Большая страна, очень богатая и красивая, где все счастливы, а дома строят из золота, — улыбнулся мужчина. — По крайней мере, так говорят.

— А это далеко?

— Очень. Но мы доберемся.

— Это далеко от Севильи?

— Очень.

— Но мне нужно в Севилью.

— Тогда ты выбрал не тот курс, мы плывем в противоположном направлении. Ты откуда родом?