Сенатский гламур - [113]

Я попыталась соблазнительно улыбнуться, но получившаяся гримаса мне не шла.

— Что-то с желудком, — сообщила я.

— Может, останешься в автобусе? — любезно предложил он.

Я кивнула. Мне все равно надо немного поработать в тишине над здравоохранительной частью программы съезда, оправдывалась я перед собой.

— Попробую найти пептобисмол или что-нибудь еще, — предложил Боб.

У него зажужжал «Блэкберри». Он поцеловал мне руку и поднялся.

— Проведаю тебя позже, — пообещал он.

Он на ходу читал письмо. Хотя мне нравилось с ним общаться, я не позволяла нашим отношениям зайти слишком далеко. Я не понимала, заинтриговало его мое сопротивление или, напротив, разочаровало. Он мне нравился; я просто хотела убедиться, что он надежен, прежде чем влюбиться по уши. Но ни сам он, ни наши отношения надежными не казались.

Когда все вышли из автобуса, я закрыла глаза и попробовала с помощью медитации расслабить живот. Не получилось. И, несмотря на благие намерения, мне было слишком плохо, чтобы я могла заниматься программой съезда. Я выглянула в окно, чтобы отвлечься от режущей боли в кишках. Я увидела здание суда, сцену перед ним и огромную толпу. На другой стороне улицы виднелась россыпь маленьких магазинчиков. Я заметила аптеку и с трудом поднялась на ноги. Я знала, что во время мероприятия Боб должен быть с Уаем и Р.Г., а мне надо облегчить боль как можно скорее, поэтому придется взять дело в свои руки.

Я прошла мимо кучки журналистов. Всегда находились любители стоять по периметру толпы и задавать вопросы «простым гражданам», пришедшим на мероприятие. Им нравилось приправлять статьи местным колоритом, поэтому они выискивали подходящие детали. Обычно недостатка в таковых не было.

Несколько журналистов с любопытством посмотрели на меня. Меня шатало. Интересно, они думают, что я напилась к девяти утра? Пикантная была бы новость. Но мне было слишком плохо, чтобы их разубеждать.

Добравшись до аптеки, я схватилась за живот. Но прежде чем я коснулась двери, она распахнулась сама и явила Чарли Лотона с банкой газировки в руке. Боже правый, что происходит? Мой мир внезапно стал таким тесным, хотя недавно казалось, что он разбух до масштабов страны. Прежде чем я хорошенько обдумала этот феномен, меня скрутил особенно сильный спазм, и я осела на землю.

— Саманта! — услышала я голос подхватившего меня Чарли.

Видимо, я постаралась забыть о боли, потому что очнулась уже в крошечной больничной палате, которая, судя по приглушенному реву толпы, находилась примерно в полумиле от здания суда. Чарли сидел рядом и разговаривал с врачом лет шестидесяти. Врач, обладатель пивного живота, с виду был довольно компетентным. Его явно удивило наше появление, но он был к нему вполне готов. Медсестра уколола меня в руку, пока я не смотрела.

— Ой! — вскрикнула я.

— Всего лишь обезболивающее, дорогуша, — успокоила она меня.

Чарли и доктор повернулись ко мне. Доктор был спокоен. А вот Чарли явно волновался: то ли из-за меня, то ли потому, что пропустил действо у здания суда.

— На что жалуемся? — спросил врач, показав на мой живот.

Я, как могла, описала внезапный приступ болезненных судорог и спазмов. Доктор кивнул.

— Встаньте на секунду, милочка, — попросил он.

Я знала, к чему он клонит. Сейчас он заставит меня резко опустить пятки, чтобы посмотреть на результат. Это стандартная проверка на аппендицит, о которой я читала. Но когда пятки коснулись пола, боль не усилилась. Вряд ли она вообще могла усилиться.

— Хм… — промычал доктор. — Есть ли вероятность того, что вы беременны?

Ну уж нет, слава богу. Но вопросы становятся слишком личными, а Чарли стоит рядом.

— М-м-м, нет, — приглушенно ответила я и смущенно взглянула на Чарли, который с искренней заботой смотрел на меня сквозь очки.

Доктор глубоко задумался.

— Надо сделать ультразвук, проверить, не киста ли это или язва. Пойду покопаюсь в оборудовании.

Я кивнула. Согласно моим обширным исследованиям, обусловленным ипохондрией, это походило на верный курс действий. Доктор вышел из комнаты.

— Позвонить кому-нибудь? — спросил Чарли.

Я протянула ему «Блэкберри». Мне было слишком плохо, чтобы шутить насчет вручения вредоносного устройства человеку, который причинил этот самый вред.

— Телефон родителей записан как «Джойс». Просто скажи, что я в больнице и перезвоню, — с усилием произнесла я. — И еще я должна к десяти утра послать в штаб-квартиру кампании записку, она в черновиках. Адрес: Фельдман-собака-уай-гэри-точка…

Я замолчала, заметив гримасу Чарли. О чем я только думала? Он — журналист, который должен освещать гонку. Он должен быть непредвзятым. И уж точно не должен выполнять никаких официальных поручений.

— Забудь об этом, — отрезала я. — Позвони родителям, пожалуйста. Потом возвращайся к автобусам, они уедут через час.

Я знала расписание. До заката мы должны посетить еще пять городков. Попросить его сообщить о моем состоянии Бобу? Или Р.Г.? Но никто из них не может остаться со мной.

— Я сообщу сенатору Гэри, — предложил Чарли.

Я вздрогнула от боли и благодарности.

— Все будет хорошо, — пообещал он и погладил меня по голове.

Довольно личный жест для двух относительно малознакомых людей. Будь я здорова, непременно покрылась бы сыпью. Я оценила попытки Чарли успокоить меня, но могла думать лишь о жгучей боли в кишках. Наверное, я застонала, потому что Чарли внезапно начал оглядываться в поисках медсестры. Я схватила его за руку, прежде чем он успел ее отдернуть. Он перестал озираться и снова повернулся ко мне. Очередная волна боли с грохотом прокатилась по моему телу, и я сжала его пальцы чересчур сильно.