Семья Рубанюк - [282]

Волкова, прижимая к груди свой букет, шла легко и быстро. «Красивая дивчина, ничего не скажешь», — отметил Петро. Две розовые ямочки на ее щеках не исчезали даже сейчас, когда она была серьезной. И хотя девушка, встречаясь глазами со взглядом Петра, хмурила густые темные брови и старалась казаться строгой, Петро понял, что все это напускное. «Сколько в девчонке еще наивного и детского, — подумал он добродушно. — А ей ведь доверили ребят воспитывать…»

— Школьники, должно быть, очень боятся вас? — сказал он, с трудом скрывая улыбку. — Вон вы какая суровая…

— Не знаю, боятся ли…

— Преподавателем, очевидно, недавно?

— А зачем вам все это нужно? — сердито спросила она.

— Вот тебе и раз!

— Я же совсем вас не знаю.

— А-а… Тогда разрешите отрекомендоваться. Рубанюк Петр Остапович… гвардии капитан запаса…

Волкова посмотрела на него с любопытством:

— Остап Григорьевич — ваш отец?

— Получается так.

— Слышала о вас.

— И я о вас много слышал.

— Что?

— Что вы секретарь комсомольской организации… Что комсомольцы ждут не дождутся, когда под испытанным руководством своего вожака они помогут колхозу вылезть из прорыва.

Волкова вспыхнула:

— И помогут! Напрасно язвите…

— Задело, — сказал Петро, посмеиваясь. — Это хорошо… Учтите, в Чистой Кринице был и я в свое время комсомольским секретарем. Так что пригожусь, может быть…

Теперь уже Волковой было трудно сохранить прежний строгий тон, и спустя несколько минут она разговаривала с Петром непринужденно, как с давнишним знакомым.

В ответ на его вопросы она рассказала свою несложную биографию. Отца с матерью лишилась еще в раннем детстве, потом жила в Запорожье, у тетки, там же окончила десятилетку, затем — пединститут.

— Я настаивала, чтобы на фронт послали, — сказала она. — Ничего не вышло. Всю войну в Казахстане, в эвакуации, просидела.

— Своей профессией вы довольны? — спросил Петро.

— Я еще в детстве мечтала стать учительницей! И обязательно работать на селе. Тетушка моя уговаривала с ней остаться. Она на заводе, инженер. Ну, да я упрямая…

— Это я заметил, — Петро улыбнулся. — Почему все же вы решили работать в селе, а не в городе? Под боком у тетушки как-никак легче и вообще спокойнее, интереснее.

Волкова посмотрела на него искоса:

— Вы меня разыграть хотите? Или испытать?

— Понять.

— Да что же вам непонятно? — с жаром воскликнула девушка. — Я совсем не хочу тихой и спокойной жизни!

Вырвалось у нее это искренне и задушевно, и Петро взглянул в ее лицо уже серьезно.

— К тому же желающих работать в городе очень много, — продолжала Волкова, перекладывая цветы с одной руки на другую. — А от села почему-то отмахиваются.

— Деревенской «глуши» пугаются, — сказал Петро. — Боятся, что театра нет, кино, электрического света. У нас, в Чистой Кринице, до сих пор средней школы, например, никак не соберутся открыть. Еще накануне войны готовились.

— В будущем году откроют обязательно, — ответила Волкова. — Деньги, материалы уже отпустили.

Возвращаясь к своей мысли, она сказала:

— Да… Я знаю девушек, у которых представление о своём будущем самое обывательское: хорошо зарабатывающий муж, наряды, уютная квартирка, по вечерам гости… У нас были такие студентки. Они ногами и руками от села отбивались. И мне не хотели верить, что я сама настаивала на селе. «Комедию, мол, разыгрываешь, рисуешься…»

— Это и я в свое время кой от кого выслушал, когда уезжал из Москвы.

— А я думаю, что нам, педагогам, нужно свой трудовой путь в селе начинать. Обязательно!

Волкова взглянула на Петра пытливо:

— В селе лучше можно проверить, на что ты способен. Личную инициативу проявить в воспитании ребят. Это же очень важно! Ведь первые шаги самостоятельной жизни…

Петро с любопытством наблюдал за ее лицом, очень живым и энергичным. И в то же время, когда она взглядывала на него, было в этом лице что-то по-детски бесхитростное, и глаза ее, ясные, голубые, смотрели вопросительно и доверчиво.

До села оставалось километра два, и Петро замедлил шаг.

— Вы уже работали в школе? — спросил он. — Раньше?

— Нет. В эвакуации я в колхозе была.

— Трудно было в эвакуации?

— Совсем нет. Я работы не боюсь. Вы читали дневники Сергея Лазо? Какой замечательный человек!

— В связи с чем вы его вспомнили?

— Он мой любимый герой. У него многому можно поучиться. Мне особенно запомнился один его совет. Лазо писал, что никто не может знать заранее, в каких условиях придется ему быть. Нужно готовить себя к тому, чтобы никакая случайность не застигла врасплох. Научиться переносить лишения… хорошо плавать, а главное, много ходить пешком. Я все время тренировалась. Это потом здорово пригодилось…

За разговорами они не заметили, как подошли к селу. Совсем стемнело. Квакали где-то на реке лягушки. Небо расчистилось от облаков, густую темную синеву его усеяли крупные звезды.

— Вы у кого живете? — спросил Петро, когда его спутница остановилась у крайних домов.

— У школьной сторожихи, тети Меланьи.

— Давайте уж я провожу вас до дому, — вызвался Петро.

— Это лишнее, — запротестовала Волкова. — Я и так задержала вас.

Она забрала свой чемодан, с неожиданной для ее маленькой руки силой пожала руку Петра и быстро зашагала к переулку.