Семья Рубанюк - [280]
— С прибытием, Остапович!
Петро, вглядываясь, не сразу узнал в похудевшем, подтянутом армейце некогда грузноватого и медвежастого шурина Федора Лихолита.
Федор протянул ему левую руку, и Петро, вспомнив, что правая у него покалечена, крепко пожал его ладонь своей левой.
— Прибывает, стало быть, нашей гвардии, — сказал Лихолит, подсаживаясь к столу. — Где же воевать довелось, Остапович, после Винницы?
Речь зашла о фронтах и последних событиях, об односельчанах и родичах, потом Яков снова заговорил о делах в колхозе.
Петро внимательно слушал своих товарищей. Да, сильно все разладилось в селе после оккупации. Недостатки, нужда во всем; куда ни кинь — всюду клин. Надо приложить много сил, чтобы Чистая Криница снова зацвела. И Петро уже думал о том, чем он сможет помочь односельчанам, какое место займет в селе среди бывших фронтовиков-коммунистов.
Яков Гайсенко сделал Петру сюрприз.
Вернувшись среди недели из Богодаровки, куда пришлось ему съездить за новыми мехами для кузницы, он привез отличные аккумуляторы для радиоприемника. Приемник этот подарил старикам Иван Остапович в свой последний приезд, но электрические батареи, питавшие его, разрядились, а достать в Богодаровке новые Петру не удалось.
— Хоть ты в курсе дела будешь, — сказал Гайсенко, ставя аккумуляторы перед Петром, — и нам что-нибудь расскажешь.
Петро шутливо козырнул:
— Постараюсь оправдать доверие, товарищ начальник! Послужу обществу…
Его очень обрадовала возможность слушать сводки о положении на фронтах и вообще быть осведомленным о последних событиях.
Петро прожил в Чистой Кринице уже неделю. За это время он несколько окреп и все чаще стал наведываться в бригады, на фермы, в колхозный сад, с увлечением помогал Остапу Григорьевичу налаживать партийную работу: поговорил с чтецами, показал комсомольцам, как лучше выпускать боевые листки, провел несколько бесед на бригадных станах.
Вопросов Петру задавали каждый раз множество. Все проявляли такой живой интерес к происходящему в стране и за ее рубежами, что появляться на таких беседах с устаревшими сведениями было неловко.
— Вот видишь, сынок, — говорил Остап Григорьевич, — как было мне одному со всеми делами управиться?.. Ты с образованием, расскажешь — и людям все ясно. А мы с Андреем Савельевичем двух слов толком не свяжем…
— Вы с председателем еще такие лекции будете читать, ого-го!
— А я сокрушался: где лекторов этих мне добыть?! — иронически ухмыльнулся Остап Григорьевич. — И не сообразил, что мы с председателем сможем…
— Я серьезно говорю, отец.
— Нам бы с Андреем Горбанем самим ученого человека послушать, — сказал Остап Григорьевич с горечью. — Да кто у нас может делать доклады? С деда Довбни или Кабанца лекторы вроде мало подходящие.
— А врач? Василий Иванович! А Волкова, учительница?.. Кстати, где она? Что-то ни разу не довелось ее видеть.
— У них в школе каникулы. Поехала домой за вещичками.
— Больше надо в самих себя верить, пойдет дело, батько! — убежденно сказал Петро. — Нельзя тянуться по всем статьям в хвосте, как Чистая Криница сейчас. Поверите, рука не поднимается Ивану и Оксане такое написать.
К воскресенью Петро вместе с Сашко́м проверил и наладил приемник и вечером, когда подошло время последних известий, приказал брату:
— Зови отца с матерью. Пусть послушают.
— Добра штука! — кивнув на приемник и подсаживаясь к столу, сказал Остап Григорьевич. — Такие бы по бригадам иметь.
— В бригадах репродукторы можно приспособить, — деловито отозвался Сашко́.
Катерина Федосеевна вышла, оправляя юбку и повязываясь платком, — она уже собиралась спать.
— Может, и о своих услышим? — с надеждой в голосе спросила она Петра.
— Все может быть…
Петро сосредоточенно вертел ручку… Сквозь шум и треск в эфире властно прорвался знакомый перезвон позывных Москвы.
Сашко́, взбудораженный тем, что вся семья собралась у приемника, заглядывал в лица родных.
— Минск взяли! Или Витебск! — возбужденно-радостно предсказывал он.
— Тиш-ше! — зашикал отец, услышав голос диктора.
Внимательно выслушав приказы Верховного Главнокомандующего, поздравлявшего войска Первого и Второго Белорусских фронтов с победами на Бобруйском и Могилевском направлениях, Остап Григорьевич даже крякнул от удовольствия.
— Добре жмут хлопцы! За трое суток триста населенных пунктов… Это ж… Ты слышала, стара?..
— Столько генералов назвали, нашего не упомянули, — со вздохом посетовала Катерина Федосеевна.
— Так что же, что не упомянули? — возразил старик. — Фронтов много, не один. Ну, и придерживают частя… Так я говорю, Петро?
— Конечно.
— Дело военное, — пояснил Остап Григорьевич жене. — Нажимать нажимай, а… резерв держи…
— Ух! Сейчас ка-ак двинут! — восхищенно бормотал Сашко́, приникнув к приемнику. — Из двухсот двадцати четырех…
Петро сидел, глубоко задумавшись, не принимая участия в разговоре. Как только раздались первые залпы салюта, он встал и молча вышел из хаты.
— Чего он такой невеселый? — тихо спросила Катерина Федосеевна мужа.
— Чего-то затосковал. За товарищами своими, за Оксаной. Те воюют, а он, видишь… негожий к этому делу…
Остап Григорьевич, придумав предлог, пошел к сараю, повозившись около него, медленно зашагал к хате. Петро сидел на завалинке, курил.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.