Семья О’Брайен - [68]

Она осторожно берет его на руки и относит в кухню.

Роузи возвращается с бутылкой Уиндекса, бумажными полотенцами и банкой лизола.

– По крайней мере, на этот раз хоть не на диване, – говорит Роузи, вытирая пол.

Кейти возвращается с Джесом, завернутым в полотенце.

– Что мне с ним делать?

– Положи его на лежанку и поехали, – говорит Роузи, распрыскивая лизол и помахивая рукой в воздухе.

– Где Пат? – спрашивает Меган.

– Его ждать не будем, – отвечает Роузи.

Роузи гонит их к входной двери. Задержавшись в прихожей, когда выходят девочки, Джо окунает пальцы в святую воду над статуей Девы Марии и осеняет себя крестом. Роузи делает то же самое, потом смотрит на Джо и улыбается.

– Поехали, – говорит Джо.

И они уезжают в больницу.

Они выходят из лифта на четырнадцатом этаже корпуса Блейка. Джо идет за Роузи по коридору летящей, радостной походкой. Они проходят мимо приемной, где сидят, сгорбившись, люди, вид у которых такой, словно они провели там всю ночь. Несмотря на то что обитатели комнаты выглядят уставшими, здесь ждут праздника. Сонные посетители обременены шариками, мягкими игрушками и вазами с пестрыми цветами. Ничего общего с преддверием ада на седьмом этаже корпуса Ванга.

Роузи останавливается, и Джо следом за ней заходит в палату, где видит Джей Джея и Колин, сидящих на больничной кровати. А вот и он: Джозеф Фрэнсис О’Брайен III, на руках у Колин, завернут в белое одеяло и облачен в один из двух тысяч мятно-зеленых чепчиков, связанных Роузи.

Не теряя времени попусту, Роузи сразу идет к младенцу. Обнимает и целует Джей Джея и Колин, но нужен ей ребенок.

– Можно я его подержу? – спрашивает Роузи. – Руки я только что продезинфицировала.

– Конечно, – отвечает Колин.

Роузи сгребает внука в объятия, и ее лицо становится воспоминанием, фотографией двадцатипятилетней давности из семейного альбома, оно выражает простую радость и любовь, чего Джо не видел уже довольно давно. Роузи снимает чепчик и проводит пальцами по лысой, слегка похожей на шишку, голове младенца.

– Лучше не бывает, – говорит она со слезами на глазах.

– Поздравляю, – произносит Кейти. – Он такой лапочка.

– Чур, я беру его следующая, – говорит Меган. – Колин, ты как?

– Нормально.

На лице у Колин нет косметики, оно опухшее и в пятнах. Волосы у нее надо лбом влажные, в глазах борются счастье и усталость. Она все еще выглядит беременной, под простынями у нее заметно торчит живот, но Джо не такой дурак, чтобы об этом говорить.

– Она молодец, – говорит Джей Джей. – Шестнадцать часов схваток, сорок минут родов, никаких лекарств. Немножко порвалась…

– Остановись, Джей Джей, – говорит Меган, поднимая руку.

– Спасибо, – вступает отец Колин, сидящий на стуле для посетителей у окна. – Я точно не хотел бы еще раз выслушивать подробности.

– Прости, Билл, – говорит Джо, подходя, чтобы пожать отцу Колин руку. – Я тебя не увидел.

– Нет проблем. У меня три дочки. Я привык, что меня не замечают.

Джо смеется.

– А какие данные у нашего чемпиона?

– Три пятьсот, пятьдесят три сантиметра, – говорит Колин.

Джо стоит рядом с Роузи и смотрит на припухшие веки спящего внука, на круглую кнопку его носа, поджатые губы, подбородок с ямочкой, розовое лицо, лысую коническую голову. По правде говоря, уродливое он создание, но в то же время – самое прекрасное, что Джо видел в жизни.

Джозеф Фрэнсис О’Брайен. Имя, перешедшее в третье поколение. Джо одновременно лопается от гордости и жалеет, что они не выбрали Колина или Брендана, или какое-то другое хорошее ирландское имя из своего списка. Имя, не связанное с Хантингтоном. Джо надеется, что его имя и скверная ирландская рожа – единственное, что ребенок от него унаследует.

Джо помнит, когда рождались его дети, он думал, что для них открыт весь мир. Каждый младенец с розовой головой был чистым листом. Но теперь он смотрит на внука, которому всего пара часов, и гадает: а вдруг все уже спланировано, все параметры уже заданы, его будущее предрешено, записано среди звезд, даже до того, как перерезали пуповину. Для матери Джо, самого Джо, Джей Джея и Меган болезнь Хантингтона была неизбежностью, они были обречены на нее до того, как сделали первый вдох. Сколько еще повторится эта история? Повтор в ДНК, вызывающий трагический повтор в жизни, поколение за поколением.

Рождение. Болезнь Хантингтона. Смерть.

Начало. Середина. Конец.

Роузи разворачивает одеяло, чтобы открыть крохотные ножки младенца, и пока она целует его пальчики, Джо проматывает в уме всю его жизнь, представляя ребенка взрослым, с БХ. Роузи снова заворачивает спящего, уродливого, прекрасного младенца и передает его Меган, уже протянувшей руки, а Джо представляет себе, как этот ребенок, еще не старый, высохший человек, умирает в одиночестве на больничной койке и некому его обнять.

Пока Роузи натягивает зеленый вязаный чепчик обратно на неправильной формы голову младенца Джозефа, Джо пытается угадать, сколько там, внутри, ЦАГ, и боится худшего. Пожалуйста, Господи, пусть у него не будет того, что я передал Джей Джею.

Джо делает глубокий вдох и качает головой, пытаясь избавиться от всепоглощающего ощущения обреченности, но у него сила притяжения, как у большой планеты. Он должен быть счастлив. Он оглядывает комнату. Все улыбаются. Все, кроме Джо и младенца.