Семнадцатое декабря - [6]

— Ну, что, Катерина Батьковна, куда изволите теперь? Домой али есть ещё пожелания? — шутливо проговорил Ник, прервав Катины размышления на предмет попыток соблазнения лучшего друга.

Катя хихикнула: не столько от забавной Котькиной фразы, сколько от своих глупых мыслей.

— Домой! Я и так перевыполнила план по приятностям сегодня.

— Кто бы мог подумать, что надо поссориться со своими половинками, чтобы вот так порадоваться жизни, — веселясь проговорил Ник, но потом задумался над своими словами.

— Да уж, — протянула Катя и тоже задумалась.

Какое-то время они молчали. Стеклоочистители ловко сметали снежную россыпь на стекле. Радио тихо мурлыкало, не мешая размышлять.

— Не хочу мириться с Олей, — неожиданно и очень серьёзно выдал друг.

— Как так?

— А вот так. Она все ссоры первая начинает, а потом я ещё и мириться прихожу. А вот не пойду на этот раз. Ольга, уходя, бросила мне фразу, что всё кончено. Пусть так и будет.

— Но… — Катя хотела пожурить друга за такое отношение, как она всегда и делала, но заставила себя замолчать. — А я не буду с Борькой мириться! — долго думав, озвучила она. — Не изменю своим принципам — раз ушёл, значит навсегда. Если засомневался один раз, то и второй, и третий, и семнадцатый… может быть.

— Дай пять, подруга! — Ник раскрыл тёплую ладонь.

— Ать! — хлопнула Катерина по его ладони своей, чуть замёрзшей.

Катя покрутила в руках телефон. Из головы не выходила дата. Словно она была напоминанием, что время не вечно, что нужно успеть сделать важное, что нельзя прожить один и тот же день дважды, трижды… что нужно быть счастливой сейчас, а не потом; сегодня, а не завтра.

— Что бы ты сделал, если был свободен? Абсолютно! Никаких обязательств! — решила пофилософствовать Катерина.

Глава 3

— Хм… мне нравится твой вопрос. — Ник побарабанил пальцами по рулю, размышляя.

— Понимаю, что трудно избавиться от привычных мыслей. Вон и я сразу подумала о Нельсоне. Я несу ответственность за него и это не обременительно, но всё же, вот взять и представить, что ты никому ничего не должен и можешь делать всё, что хочешь без последствий, — разъяснила Катя.

Ей всегда нравилось, как друг охотно подключался к подобным разговорам на вечные темы. И их мнение часто сходилось, а если нет — то никто никому не пытался доказать свою правду.

Катя засунула подбородок в замотанный шарф, а потом вообще нырнула туда так, что остались видны лишь глаза. Вязаное полотно тут же намокло от её дыхания и стало противным. Девушка размотала шарф и намотала на руку: из плотного «шарфового шара» торчали лишь кончики её пальцев.

— Ку-ку! — ком-шарф обзавёлся клювом из Катиных сложенных пальцев. — Ты не уснул? — мультяшным голосом озвучила она свою «зверушку».

Ник расплылся в улыбке, увидев нового говорящего пассажира.

— Я думаю, — отозвался водитель.

— Долго думаешь! — Катерина постучала его «клювом» по голове.

Они остановились на светофоре. «Трёхглазый постовой» надолго раскраснелся, не собираясь давать зелёный свет. Его засыпало снегом так, что чёрный пластик стал белым пухом.

Котя действительно непривычно надолго ушёл в раздумья. Катя и не ожидала, что этот вопрос может оказаться таким каверзным для него.

— А если я буду свободным, то ты тоже? — выдал парень.

Катерина хотела сходу ответить, что она тут не при чём, в его свободном пространстве её может и не существовать вовсе, ведь они просто фантазируют на тему. Но почему-то ей тоже захотелось быть там — в Котином мире.

— Предположим, да. Я такая же, как и ты, — Катя закивала в такт своим словам.

— Тогда я предложил бы тебе встречаться, — выдал друг, а у Катерины отвисла челюсть.

— Шутишь? — пришла в себя Катя.

— Нет, — излишне серьёзно ответил Котя. Но Катерина знала эти его шуточки с наигранной серьёзностью.

Катя подумала, что происходящее похоже на те размышления, которые были у неё самой совсем недавно: два одиночества в одном машине и так далее, и тому подобное…

— Ты — единственная, кому я доверяю на сто процентов. И кто меня понимает, — разоткровенничался друг. Да, он и раньше всё это говорил и не раз, но сейчас слова заиграли в новом свете.

Катя смущённо улыбнулась. По телу разлилась теплота, как от горячего шоколада из «Ко`Феи». Казалось, что запах корицы и мандаринов усилился. А фонари вдоль дороги из жёлтых стали золотыми.

Они преодолевали последний рубеж этого города — дорожный знак, с перечёркивающей название линией. Но хотелось преодолеть ещё один рубеж — выбраться из пресловутой френдзоны, в которой им стало тесно.

— Меня это залипшее семнадцатое декабря навело на мысли, — осторожно начал Ник, — что жизнь так быстротечна. Неправильно мы её тратим. Не на то, и не на тех. Нельзя переписать день или застрять в нём. Каждый день — это наша жизнь.

Катерина вновь тепло улыбнулась.

«Боже мой! Где были мои глаза?! Почему я так свято верила, что получу от Борьки всё то, о чём мечтаю? Делала вид, что была счастливой! Но не была! Неполноценное счастье было без взаимопонимания», — мысли как снежные вихри пронеслись у девушки в голове.

Ник знал, что надо делать. Он остановил машину и позвал подругу взглядом на улицу. Они стояли под ярким светом фонаря, который выглядел как самодельная ёлочная игрушка, а небеса сыпали на них сахарные снежинки, щедро украшая волосы и ресницы.