Семиклассницы - [21]

Однажды вечером Даша пошла к Жене домой.

Она миновала несколько переулков, нашла номер дома и поднялась на третий этаж.

— Вам кого? — ответил на ее стук осторожный старушечий голос.

— Мне нужна Женя. Я учительница.

Дверь приоткрылась, держась на цепочке, кто-то рассматривал Дашу в узкую щелку.

— Я учительница, — нетерпеливо повторила Даша.

Ее впустили. Маленькая, сгорбленная седая старушка стояла у двери.

— Вы Женина бабушка? — спросила Даша.

— Женя ушла к подруге делать уроки, — ответила бабушка.

— Разве она не приготовила уроки дома? — спросила Даша. — Может быть, она просто развлечься пошла?

— Если Женя сказала, что идет делать уроки, она будет делать уроки, а не развлекаться.

Бабушка по-стариковски затрясла головой, в ее черных глазах, немного влажных, словно после слез, Даша увидела укор.

Даша смутилась.

— Простите. Я зашла просто так. Женя хорошая девочка.

У бабушки тряслась голова.

— Спасибо на добром слове. Пройдите в комнаты, если зашли.

— Меня зовут Дарьей Леонидовной, — сказала Даша.

— Женя будет жалеть, что вы ее не застали. Садитесь. Побеседуйте немного со старухой. Кому нужна бедная старая женщина, у которой была одна радость — сын, а теперь — где эта радость?

Даша прошла за бабушкой в комнату. В комнате было просторно и чисто, по стенам стояли книжные полки. Книги лежали на столе, даже на полу.

— Настоящая библиотека, — сказала Даша.

Бабушка села на стул, сложила на коленях руки и смотрела на Дашу черными, влажными глазами.

— Вы сразу заметили. Вы все понимаете. Если бы вы хоть одним глазком взглянули на моего сына, Жениного отца! Хотите верьте, хотите нет — есть ли такая книга на свете, какую бы он не прочитал! Он собирал книги целую жизнь. Теперь их читает Женя.

— Женя хорошая девочка, — повторила Даша.

— Подите-ка сюда, — позвала бабушка. — Вот поглядите. — Она открыла папку, и Даша увидела, груду писем. — Его письма, — таинственным тоном сообщила бабушка. — Каждую неделю Женя получает письмо. Она читает и думает. Я старая женщина, а девочка думает больше меня.

Даша взяла письмо, лежащее сверху.

— Прочитайте это письмо, — сказала бабушка, — и узнаете, о чем думает девочка. Отец для Жени первый человек. С малых лет она привыкла, верить каждому его слову.

Даша нерешительно смотрела на конверт.

— Читайте, — повторила бабушка. Она села на стул и положила на колени руки.

Даша вынула из конверта сложенный вчетверо листок бумаги.

— «Родная моя дочурка! — прочитала Даша. — В прошлый раз ты рассказывала мне о случае, который произошел у вас в классе. А я прочел это письмо своим ребятам на политбеседе. И ты знаешь, как горячо и страстно обсуждался у нас этот случай. Ты права, дочурка: ты учишься в классе, он твой, и тебя все должно в нем касаться — и плохое и хорошее. Ты за все отвечаешь.

Мои ребята любят вспоминать то, что было до войны. На этот раз вспоминали разные школьные случаи. И знаешь, Женя, я внимательно слушал, и вот какое сделал наблюдение. Как раз те парнишки, которые говорят о школе с блестящими глазами и до сих пор гордятся своей школой и ни за что не хотят признавать, что могут быть школы лучше, чем их, именно они, как правило, особенно смелы в бою.

На них можно вполне положиться. Их верность имеет глубокие корни.

Рассказывай мне все важное что у вас происходит, чернушка.

Не волнуйся за меня. Я бодр и здоров. Меня окружают честные люди. Я их люблю и уважаю.

Скоро мы победим, и через века человечество будет произносить наши имена с благодарностью и гордостью.

Береги, девочка, бабушку. Она прожила длинную и трудную жизнь. До свидания, родная, Папа».

Даша вложила письмо в конверт.

— Вот и Женя, — проговорила бабушка, — она прочтет и задумается и тоже долго молчит.

— Позвольте мне взять несколько писем, — попросила Даша. — Мне это очень нужно.

— Возьмите, — ответила бабушка. — Берегите их. Они — как живой человек.

— Спасибо, — горячо поблагодарила Даша. — Мне они очень нужны. Иногда я не знаю, правильно ли я живу.

— Вы не знаете, а я что — знаю? На двоих хватит, сколько я прожила, а что я знаю, что у меня есть? Сын есть. Целое счастье, а не сын. Вот прошла неделя, а письмо не приходит. За два года первый раз опоздало письмо.

Бабушка сняла с двери цепочку. Она трясла головой и говорила уже не Даше, а себе, неразборчиво бормоча слова, как привыкла разговаривать с собой, оставаясь одна дома.

Даша выбежала на улицу и подставила ветру и снегу разгоряченное лицо. Снег слепил ей глаза, таял на щеках и в одну минуту запорошил воротник. Смеркалось. Торопливо шли люди. Тускло засветились скупые синие огоньки фонарей, в домах опускались на окнах черные шторы.

Неожиданно Даша сказала:

— Какое счастье жить!

Она шла навстречу метели, жмуря глаза и прижимая письма к груди. «Я прочту их, — думала Даша, — и расскажу девочкам. Умненькие мои девочки, мы научимся большой и серьезной жизни. Наш народ за нее воюет».

XI

Тася решила хорошо учиться. Она приняла это решение со всей твердостью, на какую была способна. Но и теперь случалось во время объяснений учителя нечаянно засмотреться в окно или задуматься о посторонних вещах, тогда к концу урока все становилось непонятно, и в перемену Тася принималась тяжело вздыхать. Валя Кесарева, услышав грустные вздохи, считала нужным вмешаться: