Семейство Тальниковых - [29]
Зарыдав, тетенька освободила из объятий прослезившегося племянника, который начал прощаться с нами… "Прощай, Федя… прощай, Соня… прощай, Таня…" -- и чмоканье, смешанное с неровными звуками сдерживаемых рыданий, раздалось в зале… "Прощай, Миша…" -- и я крепко прильнула губами к бледным щекам брата… "Прощай, Наташа…" Рыдая, я вынула из кармана передника кисет своей работы, сшитый из лоскутков, и подарила его брату, который сказал: "Спасибо, у меня теперь будет два. -- Прощайте, прощайте, прощайте…" И долго еще звучало в моих ушах "прощайте", и такая тоска давила меня, что я хотела разбить себе голову об стену. Мы проводили брата до коляски… Начали садиться… и тут я вспомнила больную тетеньку, которая одна осталась в зале, -- силы не позволяли ей сойти вниз… я кинулась к ней; она тоскливо поглядывала на дверь, но, увидав меня, обрадовалась и с испугом спросила:
– - Уехал?
– - Нет еще.
И я подвела больную к окну.
– - Скоро? -- спросила она, дыша тяжело и слабо.
– - Сейчас поедут. Ах! Вот, вот он!
Коляска выехала из ворот и шибко промчалась мимо окон.
Я кланялась, махала брату рукой… Он нас увидел и стал тоже махать нам… Тетенька вся превратилась в зрение, и когда коляска скрылась, она пошатнулась и упала на стул; губы ее были бледны, глаза закатились, с ней сделался обморок…
ГЛАВА IX
Должно быть, маменьку очень огорчил отъезд сына; она вспоминала его всякий раз, как приходилось бранить братьев: "Пусть попробует кто попроситься на Кавказ, я и без отца слажу!.." Дяденька объявил ей, что пора Федора отдать куда-нибудь в казенное заведение.
– - Вот, слава богу, -- воскликнула она с гневом, -- не успела одного отправить, думай о другом! Уж лучше разом всех отослать на Кавказ!..
А брат Федор ожил у дяденьки, который так пристрастился к картам, что ходил к нам играть каждый день, а по утрам раскладывал гранпасьянс; если выходило, он самодовольно потирал руками и в глубоких соображениях прохаживался по комнате, а нет, так ложился спать, -- и дня как не бывало!
Бабушка отпустила своего внука из дому со слезами. Но внук радовался, что, наконец, избавился от своего дядюшки, при виде которого и потом долго еще менялся в лице…
Бабушка так привыкла к ссорам с дедушкой, что скучала своей новой жизнью и с горя удвоила свою порцию вина.
– - Что моя за жизнь! -- говорила она нам. -- Не с кем слова сказать. Как еще Федя был, хорошо! А теперь? Семен спит как убитый, а ты сиди себе одна-одинешенька. Верите ли, есть ничего не могу: бывало, Петр Акимыч ругается, а все-таки живой человек, есть с кем слово сказать. Шутка ли, столько лет прожили вместе!
И она чаем запивала слезы.
В утешение мы описывали ей образ жизни и разные странности дедушки.
– - А что, Ваня, он спит? -- спрашивала она у внука.
– - Нет-с, так лежит; хотите, бабушка, посмотреть на него? Я пойду к нему и не притворю дверь…
– - Хорошо, поди.
Бабушка смотрела в щелку на своего мужа, который, поскрипывая зубами, недвижно лежал на кровати, точно в гробу… С горестью находила она, что он очень похудел, хоть дедушка не мог худеть, потому что весь состоял из костей и кожи. Ваня радовал бабушку, извещая, в свою очередь, старика, что его жена мотовка здесь. Он вскакивал, тоже заглядывал в дверь и шептал:
– - Ишь как разрядилась! Посмотри, Ванюша! А ведь твоя бабка-то хоть куда, молодая еще лучше была!..
– - Дедушка! -- говорил внук.
– - Что?
– - Знаете сенатора, что под нами живет?
– - Видывал… А что?
– - Да так, он как-то встретил меня на лестнице и давай расспрашивать про бабушку… жаль, говорит, что муж есть, а то сейчас бы женился!.. Да ведь он в таком чине, пожалуй, похлопочет, и разведут…
– - А где он ее видел? -- спрашивал встревоженный дедушка.
– - Как где? Встречаются у ворот, он всегда дает ей дорогу и кланяется…
– - Ишь, выдумал жениться! Да я хоть розно с ней живу, а не разведусь!
Он горячился и стучал кулаком по столу.
– - По правде сказать, я давно думал: не к добру она рядится! Недаром сказано: "снаружи духовного поведения, но внутренно заражена любовию…"
Через минуту он являлся в детскую с погашенной свечой, будто за огнем: подходя к чайному столу, где сидела бабушка, притворялся удивленным и говорил:
– - Ах, я и не знал, что вы здесь! Здравствуйте, Настасья Кириловна…
Тут он насмешливо и низко кланялся жене. Она серьезно вставала со стула и отвечала ему таким же поклоном, говоря:
– - Здравствуйте, Петр Акимыч!
– - Как ваше здоровье?
– - Слава богу, Петр Акимыч, а ваше?
– - Что мое?.. Сын родной выгнал…
И он заставлял свою жену выслушать длинную историю, в которой она сама занимала важную роль.
– - Полно тебе, Петр Акимыч! Не стыдно ли все старое говорить!
– - А по-вашему, небось, все забыть? Я все вижу, даром что врозь живем… меня не проведешь!
Он грозил жене своей пальцем.
– - Мне дела нет, что он сенатор, я плюю на него! И он плевал…
– - Что еще? Какой сенатор?
– - Небось, не знаешь? Да нет, и не воображай! Не хочу! Какой тут развод? Тридцать лет жили вместе, да если б не сын разбойник…
И дедушка, смущенный тяжелым воспоминанием, хватал себя за голову и с диким криком убегал в свою комнату, где долго еще посылал угрозы сенатору, дерзнувшему влюбиться в его жену…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник объединяет произведения популярных авторов прошлого века, активно печатавшихся в журналах «Московский наблюдатель», «Библиотека для чтения», «Отечественные записки», «Современник». В книгу вошли «Сказание об Ольге» З. А. Волконской, «Угол» Н. А. Дуровой, «Суд света» Е. А. Ган, «Дача на Петергофской дороге» М. С. Жуковой, «Хозяйка» Е. В. Кологривовой, «Переписка» Ю. В. Жадовской, «Степная барышня» А. Я. Панаевой. «Из провинциальной галереи портретов» Н. С. Соханской. Произведения отмечены яркой творческой индивидуальностью; большинство из них в наше время не переиздавалось.
Текст печатается по изданию:Авдотья Панаева(Е.Я.Головачева)ВОСПОМИНАНИЯ1824-1870Исправленное издание под редакцией и с примечаниями Корнея Чуковского«Academia» Ленинград 1927Очерк Корнея Чуковского о Панаевой печатается по тексту его книги «Некрасов»Ленинград, издательство «Кубуч», 1926.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Короткий рассказ от автора «Зеркала для героя». Рассказ из жизни заводской спортивной команды велосипедных гонщиков. Важный разговор накануне городской командной гонки, семейная жизнь, мешающая спорту. Самый молодой член команды, но в то же время капитан маленького и дружного коллектива решает выиграть, несмотря на то, что дома у них бранятся жены, не пускают после сегодняшнего поражения тренироваться, а соседи подзуживают и что надо огород копать, и дочку в пионерский лагерь везти, и надо у домны стоять.
Эмоциональный настрой лирики Мандельштама преисполнен тем, что критики называли «душевной неуютностью». И акцентированная простота повседневных мелочей, из которых он выстраивал свою поэтическую реальность, лишь подчеркивает тоску и беспокойство незаурядного человека, которому выпало на долю жить в «перевернутом мире». В это издание вошли как хорошо знакомые, так и менее известные широкому кругу читателей стихи русского поэта. Оно включает прижизненные поэтические сборники автора («Камень», «Tristia», «Стихи 1921–1925»), стихи 1930–1937 годов, объединенные хронологически, а также стихотворения, не вошедшие в собрания. Помимо стихотворений, в книгу вошли автобиографическая проза и статьи: «Шум времени», «Путешествие в Армению», «Письмо о русской поэзии», «Литературная Москва» и др.
«Это старая история, которая вечно… Впрочем, я должен оговориться: она не только может быть „вечно… новою“, но и не может – я глубоко убежден в этом – даже повториться в наше время…».
«Мы подходили к Новороссийску. Громоздились невысокие, лесистые горы; море было спокойное, а из воды, неподалеку от мола, торчали мачты потопленного командами Черноморского флота. Влево, под горою, белели дачи Геленджика…».
Из книги: Алексей Толстой «Собрание сочинений в 10 томах. Том 4» (Москва: Государственное издательство художественной литературы, 1958 г.)Комментарии Ю. Крестинского.
Немирович-Данченко Василий Иванович — известный писатель, сын малоросса и армянки. Родился в 1848 г.; детство провел в походной обстановке в Дагестане и Грузии; учился в Александровском кадетском корпусе в Москве. В конце 1860-х и начале 1870-х годов жил на побережье Белого моря и Ледовитого океана, которое описал в ряде талантливых очерков, появившихся в «Отечественных Записках» и «Вестнике Европы» и вышедших затем отдельными изданиями («За Северным полярным кругом», «Беломоры и Соловки», «У океана», «Лапландия и лапландцы», «На просторе»)