Семейство Майя - [38]
— Бесподобно!
— Затем дедушка пригласил графа на ужин… И поскольку обнаружилось, что тот человек воспитанный, джентльмен, страстный поклонник всего английского, большой ценитель вин и к тому же превосходно играет в вист, дедушка стал принимать его. И теперь граф почти не покидает «Букетика».
— Ну, а из молодых?
— Из молодых бывает Тавейра, как всегда, весьма чинный, он теперь служит в Налоговом управлении; некто Кружес (Эга его не знает) — сумасбродный шалопай, композитор и пианист не бог весть какого таланта; маркиз де Соузелас…
— А женщины?
— Женщин некому принимать. «Букетик» — прибежище холостяков. Бедная виконтесса…
— Да, мне известно. Апоплексический удар…
— Мозговое кровоизлияние. Да, еще бывает молодой Силвейра, он появился у нас недавно…
— Этот идиот из Резенде?
— Он самый. Он овдовел и приехал в Лиссабон с Мадейры, где так и не вылечился от чахотки. В трауре с головы до пят… словно только что с похорон.
Эга развалился в кресле с тем довольным и счастливым видом, который поразил Карлоса еще в начале их встречи, и произнес, потирая руки:
— Следует переменить этот образ жизни. Устроим сенакль, украсим его чуточкой богемы, заведем в зимний сезон вечера артистические, литературные… Ты знаком с Крафтом?
— Я слышал о нем…
Эга сделал возмущенный жест. Карлосу неотложно следует познакомиться с Крафтом! Крафт, бесспорно, самый выдающийся человек в Португалии…
— Он — англичанин и вроде какой-то свихнувшийся?..
Эга только пожал плечами. Свихнувшийся!.. Да, так о нем судят обитатели улицы, где торгуют мануфактурой — иначе как сумасшествием они не могут объяснить его яркость и исключительность. Крафт — необыкновенный человек!.. Он недавно вернулся из Швеции, где три месяца провел среди упсальских студентов. Он жил и в Фосе… В высшей степени оригинальная натура!
— И у него торговое дело в Порто, не так ли?
— Он — торговец? — Эга даже весь передернулся, так его рассердила неосведомленность друга. — Крафт — сын священника англиканской церкви в Порто. У Крафта был дядя, негоциант где-то в Калькутте или Австралии, богач, который оставил ему наследство. Огромное наследство. Но сам Крафт не занимается торговыми делами и ничего в этом не смыслит. Он — байронический герой, влекомый вдаль своим неукротимым духом. Объехал весь свет, сражался добровольцем в Абиссинии и Марокко, коллекционирует произведения искусства — словом, живет, в великом, абсолютном и героическом смысла этого слова. Тебе необходимо с ним познакомиться. Ты будешь от него без ума… Черт возьми, ты прав: ужасно жарко.
Эга освободился от своей роскошной шубы, и Карлос увидел, что на нем одна манишка.
— Как, ты под шубой ничего не носишь? — изумился Карлос. — Даже жилета?
— Нет, иначе я бы просто сварился… Впрочем, я ношу эту шубу больше для того, чтобы эпатировать наших туземцев… Но, похоже, придется от нее отказаться, слишком тяжелая!
И Эга без промедления вернулся к своей идее: как только Крафт прибудет из Порто, Карлос с ним познакомится и они создадут сенакль, своего рода Декамерон любителей искусств, в который войдут молодые мужчины и женщины, непременно три или четыре женщины, чьи глубокие вырезы на платьях смягчат строгость философских споров…
У Карлоса эти прожекты Эги вызвали смех. Три женщины, прекрасные и влюбленные в искусство, украшающие собой сенакль, — здесь, в Лиссабоне! Плачевное заблуждение обитателя Селорико! Маркиз де Соузелас отважился — всего лишь однажды — на затею весьма обыкновенную: устроить в загородном ресторане ужин с актрисами. Так даже сия затея сопровождалась скандалом, трагикомическим и характерным: началось с того, что одна из приглашенных дам пожелала, чтобы на ужине вместо с ней присутствовала тетка с пятерыми детьми; вторая опасалась, что, приняв приглашение, она лишится покровительства богатого бразильца, третья было согласилась, но ее любовник, узнав об этом, закатил ей оплеуху. У этой не оказалось подходящего к случаю туалета, та потребовала заплатить ей за участие в ужине; нашлась даже и такая, что сочла приглашение на ужин оскорблением ее женской чести. К тому же их покровители, а также любовники и юнцы, пользующиеся их расположением и деньгами, запутали все окончательно: одни из них добивались, чтобы их пригласили тоже, другие, напротив, старались расстроить празднество; образовались партии, начались интриги, и столь невинная затея — ужин с актрисами — кончилась тем, что Тарквиний из Жиназио получил удар ножом…
— Вот тебе Лиссабон.
— Ну что ж! — не унывал Эга. — Если в Лиссабоне не сыщется дам, способных украсить наш сенакль, мы их ввезем из-за границы, что для Португалии совершенно естественно. Ведь мы ввозим все. Законы, идеи, философские учения, теории, проблемы, эстетические воззрения, научные открытия, вкусы, товары, моды, манеры, остроты — все, все прибывает к нам в корабельных трюмах. Цивилизация обходится нам чрезвычайно дорого, если учесть еще и таможенную пошлину; а кроме того, чужая культура не на нас скроена — она нам не по росту… Мы судим о цивилизованном человеке так же, как негры с острова Сан-Томе, которые думают, что если кто-нибудь из них вместе с набедренной повязкой напялит на себя старый хозяйский фрак, то сразу сделается знатным фидалго и даже белым! Все это смехотворные потуги. Куда я положил свой портсигар?
Имя всемирно известного португальского классика XIX века, писателя-реалиста Жозе Мария Эсы де Кейроша хорошо знакомо советскому читателю по его романам «Реликвия», «Знатный род Рамирес», «Преступление падре Амаро» и др.В книгу «Новеллы» вошли лучшие рассказы Эсы, изображающего мир со свойственной ему иронией и мудрой сердечностью. Среди них «Странности юной блондинки», «Жозе Матиас», «Цивилизация», «Поэт-лирик» и др.Большая часть новелл публикуется на русском языке впервые.
Образ Карлоса Фрадике Мендеса был совместным детищем Эсы де Кейроша, Антеро де Кентала и Ж. Батальи Рейса. Молодые литераторы, входившие в так называемый «Лиссабонский сенакль», создали воображаемого «сатанического» поэта, придумали ему биографию и в 1869 году опубликовали в газете «Сентябрьская революция» несколько стихотворений, подписав их именем «К. Фрадике Мендес». Фрадике Мендес этого периода был воплощением духа «Лиссабонского сенакля» со свойственной ему безудержной свободой мысли, анархической революционностью, сатанизмом, богемой…Лишь значительно позже образ Фрадике Мендеса отливается в свою окончательную форму.
Жозе Мария Эса де Кейрош — всемирно известный классик португальской литературы XIX века. В первый том вошли два антиклерикальных романа: «Преступление падре Амаро» и «Реликвия» — и фантастическая повесть «Мандарин».
У меня есть любезный моему сердцу друг Жасинто, который родился во дворце… Среди всех людей, которых я знавал, это был самый цивилизованный человек, или, вернее, он был до зубов вооружен цивилизацией – материальной, декоративной и интеллектуальной.
Сидя на скале острова Огигия и пряча бороду в руках, всю жизнь привыкших держать оружие и весла, но теперь утративших свою мозолистую шершавость, самый хитроумный из мужей, Улисс, пребывал в тяжелой и мучительной тоске…
В издание вошли романы португальского писателя Эса де Кейрош (1845–1900) «Преступление падре Амаро» и «Переписка Фрадике Мендеса».Вступительная статья М. Кораллова,Перевод с португальского Г. Лозинского, Н. Поляк, Е. Лавровой.Примечания Н. Поляк.Иллюстрации Г. Филипповского.
«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.
Другие переводы Ольги Палны с разных языков можно найти на страничке www.olgapalna.com.Эта книга издавалась в 2005 году (главы "Джимми" в переводе ОП), в текущей версии (все главы в переводе ОП) эта книжка ранее не издавалась.И далее, видимо, издана не будет ...To Colem, with love.
В истории финской литературы XX века за Эйно Лейно (Эйно Печальным) прочно закрепилась слава первого поэта. Однако творчество Лейно вышло за пределы одной страны, перестав быть только национальным достоянием. Литературное наследие «великого художника слова», как называл Лейно Максим Горький, в значительной мере обогатило европейскую духовную культуру. И хотя со дня рождения Эйно Лейно минуло почти 130 лет, лучшие его стихотворения по-прежнему живут, и финский язык звучит в них прекрасной мелодией. Настоящее издание впервые знакомит читателей с творчеством финского писателя в столь полном объеме, в книгу включены как его поэтические, так и прозаические произведения.
Иренео Фунес помнил все. Обретя эту способность в 19 лет, благодаря серьезной травме, приведшей к параличу, он мог воссоздать в памяти любой прожитый им день. Мир Фунеса был невыносимо четким…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова-Щедрина, в котором критически использованы опыт и материалы предыдущего издания, осуществляется с учетом новейших достижений советского щедриноведения. Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.«Благонамеренные речи» формировались поначалу как публицистический, журнальный цикл. Этим объясняется как динамичность, оперативность отклика на те глубинные сдвиги и изменения, которые имели место в российской действительности конца 60-х — середины 70-х годов, так и широта жизненных наблюдений.