Семейство Холмских (Часть шестая) - [30]

Зима прошла. Наступилъ Май мѣсяцъ, въ половинѣ котораго, по разсчету Софьи, должно было ей родить. Бабушка, уже за нѣсколько недѣль передъ тѣмъ, совсѣмъ къ ней переселилась. Аккушеръ даже былъ приглашенъ. Всѣ въ Петровскомъ, со страхомъ, ожидали критической минуты. Но Софья, благодаря Бога, чувствовала себя хорошо, и сама успокоивала и развеселяла мужа своего. Рамирскіе и Свѣтланины уѣхали послѣ Новаго года домой, но обѣщались быть непремѣнно къ родамъ Софьи.

Въ самый тотъ день, когда начала она чувствовать муки, пріѣхали Свѣтланины. По объявленію бабушки, что наступило рѣшительное время, Софья нисколько не смѣшалась, не потеряла присутствія духа, сама всѣмъ распорядилась, и, желая отдалить мужа, чтобы онъ не былъ свидѣтелемъ предстоящихъ ей страданій, вызвала она тайно Свѣтлнину въ свою комнату, и объявя, что минута развязки приближается, просила, чтобы она уговорила мужа своего увести Пронскаго на фабрику, и тамъ заговорить его, и удержать, какъ можно долѣе. "Добрый, милый братъ," прибавила Софья, "пойметъ, что это значитъ, и, вѣрно, сыграетъ свою ролю искусно, a меня облегчитъ чрезвычайно, тѣмъ, что я не увижу безпокойства моего мужа въ это время." Свѣтланинъ отдалъ всю справедливость нѣжности и благоразумной предосторожности Софьи, и взялся исполнить ея желаніе.

Рѣшительно -- никому въ домѣ ничего не было извѣстно. Софья и Свѣтланина, которая была опытна, и имѣла притомъ твердость духа, заперлись въ спальнѣ, вмѣстѣ съ бабушкою. Аннушка призвана была для прислугъ. Впрочемъ, все нужное заблаговременно было приготовлено, по приказанію самой Софьи. Аккушера посадили подлѣ спальни, въ ея кабинетѣ. Муки были сильныя и трудныя, какъ обыкновенно при первыхъ родахъ; но Софья мужественно все переносила, не произнесла ни одной жалобы, и, къ удивленію Свѣтланиной, ни разу не закричала. Часа черезъ два благополучно все окончилось. Здоровенькій, прекрасный мальчикъ, какъ двѣ капли воды похожій на отца, явился въ здѣшній міръ... Радость Софьи, что желаніе мужа ея исполнилось, и что она родила сына, была столь велика, что Софья упала въ обморокъ, но Аккушеръ скоро привелъ ее въ чувство.

Первый крикъ ребенка услышали въ дѣвичей. Василиса вбѣжала въ гостиную, гдѣ всѣ сидѣли, и, ничего не подозрѣвая, преспокойно играли въ карты. "Что это, матушка Дарья Петровна," сказала она своей барыни; -- "ужь не поздравить-ли васъ съ чѣмъ нибудь? Какъ будто ребеночекъ кричитъ въ спальнѣ y молодой барыни Софьи Васильевны!" -- Вотъ какой вздоръ! Все тебѣ чудится! Она недавно была здѣсь съ Варинькою, и вмѣстѣ съ нею пошли, кажется, къ дѣтямъ въ классную. -- Но въ это самое время вбѣжала Свѣтланина въ гостиную. "Поздравляю васъ, маменька, со внучкомъ Дмитріемъ Николаевичемъ!" -- Какъ! -- вскричала Пронская. И столъ, на которомъ играли, полетѣлъ къ верху ногами, и карты, бывшія y нея въ рукахъ, попали прямо въ носъ старой Холмской. -- Можно-ли? Соничка родила? -- Въ нѣсколько секундъ была она y постели Софьи и со слезами цѣловала ея руки. Всѣ за нею послѣдовали. "Да, покажите-же мнѣ внучка! Ахъ, Боже мой! Да гдѣ-же Николушка?" -- Онъ на фабрикѣ ---отвѣчала Свѣтланина -- и пресерьёзно слушаетъ разсказы моего мужа. -- "Да, пошлите-же къ нему!" И въ одно мгновеніе была уже она сама на дорогъ къ фабрикѣ. Но Аннушка выбѣжала прежде ея и бросилась туда-же. Еще отъ самаго крыльца начала она кричать: "Николай Дмитріевичъ! Николай Дмитріевичъ!" Когда подбѣжала она ближе къ фабрикѣ, то голосъ ея услышалъ Управляющій и поспѣшилъ сообщить Пронскому, что Аннушка бѣжитъ, и что-то такое кричитъ во все горло. Онъ въ торопяхъ толкнулъ Свѣтланина, стоявшаго передъ нимъ, зацѣпилъ сюртукомъ за крючокъ у двери и оторвалъ всю полу, уронилъ свою шляпу, и выбѣжалъ на встрѣчу Аннушкѣ. "Поздравляю, поздравляю!" -- кричала она, задыхаясь; и бросившись, со слезами, цѣловать его руки. "Богъ далъ вамъ сынка!" Пронскій, не слушая уже болѣе, при первомъ словѣ; поздравляю, обнялъ, расцѣловалъ ее, потомъ вырвался отъ нея такъ неосторожно, что она упала на землю, и стремглавъ побѣжалъ домой. На половинѣ дороги встрѣтилъ онъ мачиху свою, которая, со слезами, бросилась цѣловать и поздравлять его. Онъ былъ въ какомъ-то изступленіи, самъ себя не помнилъ, говорить ничего не могъ, вырвался изъ ея объятій и побѣжалъ далѣе. Усердная Василиса и нѣсколько слугъ, которые слѣдовали за Пронскою, изъ дома, взяли ее подъ руки и повели назадъ, почти безъ чувствъ.

Въ гостиной, подбѣжавъ уже къ спальнѣ, Пронскій опомнился, и подумалъ, что внезапное его появленіе можетъ быть вредно женъ, при ея слабости; онъ остановился, и первое движеніе его было броситься передъ Образомъ на колѣни и со слезами благодарить Бога. Въ это время вышли къ нему Свіяжская и Свѣтланина, поздравляли его отцомъ семейства, и звали къ женѣ, которая, слава Богу, чувствовала себя довольно хорошо, и уже давно ждетъ его. Потихоньку вошелъ онъ въ спальню.

"Это ты, другъ мой?" сказала слабымъ голосомъ Софья. "Поздравляю тебя!" Пронскій плакалъ, цѣловалъ ея руки, и ни-чего отъ радости говорить не могъ. Какъ я рада, что твое желаніе исполнилось; я родила тебѣ молодца! Говорятъ, онъ на тебя похожъ, какъ двѣ капли воды. Да, подайте его сюда; я еще сама не видала сынишка своего," прибавила Софья, по нѣкоторомъ отдохновеніи. -- Потише, и немного говори -- напомнила ей Свѣтланина. Въ это время старая Холмская, которая уже успѣла расцѣловать Софью, потомъ, вышедши въ другую комнату, упасть въ обморокъ, опомниться, и присутствовать при томъ, какъ ребенка мыли и пеленали, взяла его отъ бабушки и поднесла къ постель Софьи. "Дайте, дайте мнѣ посмотрѣть на давно ожиданнаго гостя!" сказала Софья, взявъ его къ себѣ, и цѣлуя y матери своей руки. Улыбка радости сіяла на лицѣ Софьи, когда она увидѣла сына своего. -- Посмотри, посмотри, мои другъ! твой носъ, твои губы! Глазенокъ его теперь еще не видать; но я вдвое больше буду любить его за то, что онъ такъ уменъ, и родился въ тебя!" Пронскій, стоя на колѣняхъ передъ кроватью жены своей, смотрѣлъ съ какимъ-то неизъяснимымъ чувствомъ душевнаго умиленія на все и на сына своего. Въ это время вошла старая Пронская въ спальню, и громко закричала: "Да, дайте-же мнѣ посмотрѣть на моего внучка!" Свіяжская тотчасъ остановила ее, прося, чтобы она говорила тише. "Благодарствую, голубушка, что остерегла; я вѣкъ свой дѣлаю глупости..." -- Милая, милая маменька! -- сказала Софья -- пожалуйте сюда, посмотрите, какой умный y насъ сынишка: какъ онъ похожъ на отца! -- Пронскаи поцѣловала родильницу, перекрестила ее, и взявъ съ рукъ ея ребенка, съ восторгомъ смотрѣла на него, и такъ сильно начала цѣловать, что онъ закричалъ, и она, испугавшись, поспѣшила отдать его бабушкѣ. Между тѣмъ Аккушеру уже давно было непріятно, что родильница много говоритъ, и что y нея такъ много народу въ комнатѣ. "Сдѣлайте одолженіе, Софья Васильевна," сказалъ онъ, "послушайтесь меня: поменьше говорите, и успокоитесь." -- Да мнѣ ничего, любезный Петръ Егоровичь -- отвѣчала она. -- Я, слава Богу, хорошо себя чувствую; мнѣ такъ легко, такъ спокойно! -- "Все это прекрасно," продолжалъ Аккушерь -- "и обыкновенно такъ бываетъ послѣ счастливыхъ родовъ; только тутъ-то и надобно беречь себя, и быть осторожною. Сдѣлайте одолженіе, Милостивыя Государыни" -- прибавилъ онъ, обращаясь къ дамамъ -- дайте ей успокоиться." -- Всѣ потихоньку встали, и отправились въ дѣтскую, въ слѣдъ за ребенкомъ. -- Мнѣ, любезный Петръ Егоровичь, позвольте остаться -- сказалъ Пронскій. -- Даю вамъ слово, что я не буду ничего говорить съ нею, и останусь только для прислугъ. -- "Милый, милый другъ мой!" произнесла слабымъ голосомъ Софья. Она въ самомъ дѣлѣ очень ослабѣла, и вскорѣ крѣпко заснула. Пронскій, снявъ съ себя осторожно сапоги, вышелъ на цыпочкахъ изъ спальни, подтвердить, чтобы не дѣлали шуму, и ходили какъ можно тише. Но все уже напередъ было обдумано и приготовлено Аннушкою; вездѣ разостлала она ковры, петли въ дверяхъ смазала масломъ, чтобы не было скрыпа, когда ихъ отворяютъ, и сама стояла на часахъ y спальни. Она первая попалась Пронскому, когда онъ вышелъ отъ жены. Онъ опять расцѣловалъ ее, и отдалъ ей всѣ деньги, бывшія y него въ карманѣ, рублей до двухъ сотъ. Потомъ, бывъ успокоенъ, что она не допуститъ никакого шуму и крику, возвратился потихоньку къ постели жены своей, сѣлъ на стоявшія подлѣ креслы, и съ восхищеніемъ смотрѣлъ на нее. Блѣдность и какое то небесное спокойствіе, начертанныя на лицѣ Софьи, дѣлали ее еще прелестнѣе. Аннушка принесла ему сафьянные спальные сапоги его, и, по сдѣланному имъ знаку, возвратилась по прежнему къ притину своему. Слезы радости текли изъ глазъ Пронскаго, и онъ, невольно упавъ опять на колѣни, молился, возсылая пламенныя чувства благодарности къ Богу. Въ этомъ положеніи увидала его Софьи, послѣ кратковременнаго отдохновенія. ""Другъ мой! другъ мой" сказала она, со слезами умиленія -- "за что и такъ счастлива?" -- Ты спрашиваешь y меня, за что ты счастлива, когда по сту разъ въ день дѣлаю себѣ такіе-же вопросы! но, пожалуста, успокойся и усни. -- Софья посмотрѣла на него съ радостною улыбкою, и перекрестилась. "О Боже милосердный! какъ и чѣмъ возблагодарить за неизрѣченныя Твои милости!" сказала она, и опять закрыла глаза.