Семейный вопрос в России. Том II - [44]

уж как-нибудь, но его добудьте. Повенчано - и кончено, и все хорошо". И безмолвное к этому добавление, но непременно из него вытекающее: "Как это соблюли - в остальном как хотите: хоть живите на разных половинах одной квартиры, хоть совсем по разным квартирам, хоть даже в разных городах и государствах; пожалуй - ссорьтесь, изменяйте один другому. Пьянствовать? - и выпить можете, человек слаб, а жена стерпит. Жена наряды любит? со скуки, как вы водку? - и наряды ей дайте; жену надо побаловать, мы все слабы". Кто оспорит, что так абсолютно и движется все по абсолютному закону. И вот меня, любителя жизни и практики, обуяла жажда этой абсолютности для жизни, и, как маленький Колумб, я в мыслях порешил перевернуть загадочное яйцо семейного вопроса: "Абсолютное - семья; там как угодно с золочеными скорлупами, но чтобы было здорово и вкусно самое зерно. Живите согласно, при одном ложе и за одним столом; непременно чтобы были дети, и непременно - фактическое супружество; ни соринки, ни грязинки, никогда - разлуки, ни в чем - размолвки. Одно тело и одна душа; и общая кровь в жилах, как и одна мысль в мозгу. Это все - абсолютно! а остальное прочее - как угодно!" Если таково станет требование от зерна, то, очевидно, абсолютность скорлупы должна податься и гнилая пыль, сгнившая и пахучая пыль худого греха, не должна прикрываться золоченою скорлупою. Здоровая обыкновенная скорлупа на здоровом орехе, и никакого подлога, никакого несоответствия зерна и скорлупы. Тогда я знаю, что раскусываю. Входя в семью, я знаю, что вхожу в здоровую семью, на протяжении всей Европы; и у меня не создается психологии охотника в лесу. Это-то и важно. И теперь есть чудные семьи, но я не знаю, которые, и не уверен, не суть ли чудные семьи - "истощающиеся в терпении" семьи, где, следовательно, можно начать охоту. Таково положение дел в стране, в веках, в цивилизации.

III

Тут и полег гений Моисеева "разводного письма", секрет его бытового действия, его психологии. Секрет этот, пожалуй, мне объяснился лет 14 назад, в первый мой приезд в Петербург: остановился я в гостинице, поблизости Аничкова моста, и готовит мне комнату молодая и миловидная женщина, оказалось, в конце разговора - чухонка. Запомнил это потому - что я первый раз в жизни "чухонку" видел. Тогда, как и сейчас, прислугу или извозчика я всегда спрашивал: "Женат или замужем? есть дети или нет? и все ли здоровы?" Такая разговорная привычка у меня, специально направленная не к душе-спасительному, а к телесно-спасительному. "И замужем и не замужем", - ответила мне миловидная женщина. - Я впал в сердобольный тон, догадавшись, что она "так" живет, - но она мне гордо ответила (как и вообще была горда и как-то счастлива с виду): "Он и хотел бы жениться, да я не иду". На крайнее мое изумление (замужество - почет) она проникновенно сказала (только баба и может об этом догадаться): "Что мне обещает замужество? Теперь он меня бережет, за мной ухаживает, слова грубого мне не скажет. Я ему дорога и нужна; ничего в смысле денег не стою - и хороша. И он мне дорог - потому что ласков, потому что мил. А выйду замуж и... может быть, рука его на меня подымется". Я поразился. Но ведь это так!!! Любящая женщина, конечно, есть сокровище, но его надо сберечь. Абсолютность, перенесенная на обряд, и есть принцип: "Не надо беречь, все равно - в кармане". Снятие абсолютности с обряда и перенесение ее на семью есть в то же время сущность Моисеева "разводного письма", которая заключается в уничтожении этого главного яда семьи, теперешней самодеянности, теперешней "законной" самоуверенности: "Какой я ни подлец, а - муж, и ты ноги мои мой - да воду эту пей", или, с другой стороны: "Говоришь, спина ломится от труда, ничего, ведь я законная жена: мне нужно шляпку в восемнадцать рублей, потому что мой любовник любит шляпки не ниже восемнадцати рублей, а ты потрудись и заработай". Вот вы так связанным в законе людям и читайте мораль:

Кот Васька-плут!

Кот Васька-вор!!

Боже, до чего глупы, до чего горько глупы эти сетования!! Как мудрей моя чухонка в номерах! - "Я дорога ему". Да, конечно, так, какая же жена не дорога, на самую прозаическую оценку, по самому простому счету. Очевидно, есть что-то специально гибельное в условиях нашей семьи, какой-то arsenicum, мышьяк, в нее впрыснутый, что дорогое может превращаться в недорогое. Глупые уверяют: "Это от того, что надоедает человек человеку". Как бы не так! А я скажу: "Дорогое должно бы становиться с годами дороже, потому что с каждым днем крепнет привычка". Почему же старые бриллианты, картины и статуи, долженствовавшие бы "приесться глазу", не продают, не "спускают за бесценок, чтобы обменять на новенькое", а болезненно хранят и в старости любуются ими больше, чем в молодости. "Перемен" в библиотеках и коллекциях не любят. Так то - вещи: какова же привычка - к человеку. И когда его хотят сменить - значит и с самого начала "прилепления" ("два в плоть едину") не было, а было простая лежалостъ рядом, механика соседства без тайны взаимоврастания. Французы давно заметили пошлым, но наблюдательным взглядом: "Le manage est le tombeau de l'amour" (Брак - могила любви (фр.)). Они указывают прямо линию, момент, откуда начинается