Семейный вопрос в России. Том I - [7]
Не явно ли, что дитя и его мать куда-то запихано ногами, в какую-то яму: и отношение родившей к рожденному до того опозорено, заплевано, загажено, в такой погреб бытия спрятано, что на фоне этого позора вырезанный нами из газеты факт уже не есть что-либо удивительное и неожиданное.
Ибо он - ежедневен; в каждом городе, селе, в столице; в каждом номере газеты. А как бы закричала цивилизация, забили набаты, заволновалась пресса, двинулись к помощи все силы государственные, общественные, духовные, если бы... вдруг ежедневно по городам и селам, то там, то здесь, стали находить в погребе, в яме, в пруду
1) не младенца,
2) а пресвитера.
Вот плод, что все левые тексты не развились, а правые развились чудовищно непропорционально.
Пример и сравнение я взял резкий, потому что нужно чрезмерное, нужно как бы "вагон пошел по шпалам", дабы пассажиры очнулись, т. е. очнулся вообще читатель, общество, христианин.
В цивилизации целой потух младенец. Просто - это эмпирический факт, без религии вокруг себя. Когда однажды я предложил в печати ввести только одну строчку в эктению, и именно "прошение о мучающихся родами", -дабы, повторяя его за священником на службе, могли помолиться о женах мужья, о матерях дети, о дочерях отцы и матери, о сестрах братья: то слова мои были приняты в одном духовном журнале за шутливость, и на них был написан следующий "ответ редакции":
"Нет никакой надобности в отдельном прошении о болящих родами, потому что тогда и другие больные, напр. чахоткой, ревматизмом и проч., пожелают отдельных о себе прошений, и из церковной эктении выйдет тогда что-то вовсе не серьезное. Но как относиться к подобным газетным словоизвержениям? Как к газетным фарсам: очевидно, фельетонисту приходится измышлять разные курьезы, оригинальности и небылицы, чтобы развлекать читателя газеты (журнал "Православно-Русское Слово", 1902 г., № 1, рубрика: "Недоуменные вопросы и ответы редакции")".
Ответ классический. Я просил не как писатель только, но как отец, муж; как имеющий сестру замужнюю и имевший родителей. Полный недоумений, да пожалуй и гнева, я открываю ругательную на евреев книгу: "Книга кагала" Брафмана и со страниц 228 и 240 (изд. 3-е. СПб., 1888) цитирую:
"...Вечером, в первый день появления младенца-еврея на свет, его приветствуют будущие товарищи и спутники жизни: к нему является целый хедер (училище меламеда) маленьких детей с своим бегельфером (помощник меламеда) и читают новому пришельцу в мир молитву на сон грядущий. После чтения, мальчиков обыкновенно потчуют своеобразным набором из отваренных бобов, гороха, пряников и проч. Чтение этой молитвы хедерными мальчиками происходит ежедневно до самого дня обрезания. В первую пятницу после рождения младенца, после шабашевого ужина, собираются к родильнице и взрослые евреи на "бел-захор" и, после легкого угощения, читают ту же самую молитву. Утром, в субботу, отец новорожденного отправляется в синагогу или иную молельню, где, при чтении Пятикнижия, его призывают к Торе и кантор поет ми-шейберах, "многие лета", ему, его супруге, младенцу и проч. По окончании молитвы родственники и приглашенные лица отправляются к родильнице на шалом-захор - поздравление с ребенком. Накануне дня обрезания, т. е. вечером на восьмой день рождения, бывает вахнахт - ночь стражи. Тут собираются так называемые клаузнеры (бедные молодые евреи, занимающиеся изучением талмуда в ешиботах) и проводят ночь у родильницы в бдении и чтении талмуда или мишны".
Бог точно руководит меня в нахождении текстов. Брафмана я и не читал никогда, но мне сунули эту книгу со словами: "Нате и вразумитесь" (о евреях, которых "нужно презирать"), и я первое же, что открыл, и открыл приведенное место, и, еще перелистав, напал на следующее:
"Лиюбим, т. е. лицами, которым в синагоге все должны уступать алию (первое почетное чтение Торы, т. е. Св. Писания) считаются следующие: 1) борлишва, т. е. отрок, достигающий совершеннолетия (ихнего, т. е. 13 лет), 2) жених в субботу перед свадьбою и после оной, 3) муж родильницы, 4) справляющий годовщину по родителям, 5) окончивший первую неделю траура".
Как это все трогательно! Вот - религия! Какая нежность и деликатность разлита. И дивиться, дивиться ли, что у них не запихивают несчастные роженицы песок в рот новорожденному, "дабы не увидели и не застыдили" (незаконнорожденные у них получают непременно почетное имя "Авраама" и как бы усыновляются целым народом; да их почти и нет, ибо еврею нельзя не жениться). Напротив, прочтя грубый "ответ редакции" на просьбу молитвы о роженице, - ответ в XX веке, писателю, громко заговорившему о беспощадности к матерям, - невольно закрадывается сомнение и вопрос: а как говорили сплошь двадцать веков роженицам по деревням, по селам, в темноте, в глухоте, работницам, девицам, безгласным, запуганным: и песок во рту младенца, запиханный несчастною перезрелою девицей, не удержавшейся родить его, а может быть, даже и любившей несчастною любовью какого-нибудь солдата, которому запрещено жениться, говорю я - смерть этого младенца так становится понятна и объяснима.
В.В.Розанов несправедливо был забыт, долгое время он оставался за гранью литературы. И дело вовсе не в том, что он мало был кому интересен, а в том, что Розанов — личность сложная и дать ему какую-либо конкретную характеристику было затруднительно. Даже на сегодняшний день мы мало знаем о нём как о личности и писателе. Наследие его обширно и включает в себя более 30 книг по философии, истории, религии, морали, литературе, культуре. Его творчество — одно из наиболее неоднозначных явлений русской культуры.
Книга Розанова «Уединённое» (1912) представляет собой собрание разрозненных эссеистических набросков, беглых умозрений, дневниковых записей, внутренних диалогов, объединённых по настроению.В "Уединенном" Розанов формулирует и свое отношение к религии. Оно напоминает отношение к христианству Леонтьева, а именно отношение к Христу как к личному Богу.До 1911 года никто не решился бы назвать его писателем. В лучшем случае – очеркистом. Но после выхода "Уединенное", его признали как творца и петербургского мистика.
В.В. Розанов (1856–1919 гг.) — виднейшая фигура эпохи расцвета российской философии «серебряного века», тонкий стилист и создатель философской теории, оригинальной до парадоксальности, — теории, оказавшей значительное влияние на умы конца XIX — начала XX в. и пережившей своеобразное «второе рождение» уже в наши дни. Проходят годы и десятилетия, однако сила и глубина розановской мысли по-прежнему неподвластны времени…«Опавшие листья» - опыт уникальный для русской философии. Розанов не излагает своего учения, выстроенного мировоззрения, он чувствует, рефлектирует и записывает свои мысли и наблюдение на клочках бумаги.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.
Книга выдающегося польского логика и философа Яна Лукасевича (1878-1956), опубликованная в 1910 г., уже к концу XX века привлекла к себе настолько большое внимание, что ее начали переводить на многие европейские языки. Теперь пришла очередь русского издания. В этой книге впервые в мире подвергнут обстоятельной критике принцип противоречия, защищаемый Аристотелем в «Метафизике». В данное издание включены четыре статьи Лукасевича и среди них новый перевод знаменитой статьи «О детерминизме». Книга также снабжена биографией Яна Лукасевича и вступительной статьей, показывающей мучительную внутреннюю борьбу Лукасевича в связи с предлагаемой им революцией в логике.
М.Н. Эпштейн – известный филолог и философ, профессор теории культуры (университет Эмори, США). Эта книга – итог его многолетней междисциплинарной работы, в том числе как руководителя Центра гуманитарных инноваций (Даремский университет, Великобритания). Задача книги – наметить выход из кризиса гуманитарных наук, преодолеть их изоляцию в современном обществе, интегрировать в духовное и научно-техническое развитие человечества. В книге рассматриваются пути гуманитарного изобретательства, научного воображения, творческих инноваций.
Книга – дополненное и переработанное издание «Эстетической эпистемологии», опубликованной в 2015 году издательством Palmarium Academic Publishing (Saarbrücken) и Издательским домом «Академия» (Москва). В работе анализируются подходы к построению эстетической теории познания, проблематика соотношения эстетического и познавательного отношения к миру, рассматривается нестираемая данность эстетического в жизни познания, раскрывается, как эстетическое свойство познающего разума проявляется в кибернетике сознания и искусственного интеллекта.
Автор книги профессор Георг Менде – один из видных философов Германской Демократической Республики. «Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту» – исследование первого периода идейного развития К. Маркса (1837 – 1844 гг.).Г. Менде в своем небольшом, но ценном труде широко анализирует многие документы, раскрывающие становление К. Маркса как коммуниста, теоретика и вождя революционно-освободительного движения пролетариата.
Книга будет интересна всем, кто неравнодушен к мнению больших учёных о ценности Знания, о путях его расширения и качествах, необходимых первопроходцам науки. Но в первую очередь она адресована старшей школе для обучения искусству мышления на конкретных примерах. Эти примеры представляют собой адаптированные фрагменты из трудов, писем, дневниковых записей, публицистических статей учёных-классиков и учёных нашего времени, подобранные тематически. Прилагаются Словарь и иллюстрированный Указатель имён, с краткими сведениями о характерном в деятельности и личности всех упоминаемых учёных.