Семейный вопрос в России. Том I - [27]

Шрифт
Интервал
и не благ. Действительно, ступив на его пути, религиозное сознание европейского человечества замечательно быстро утратило начала благости и глубины. Я упомянул о французских коленкоровых цветах, которые одни понимает аскетический ботаник, отвертывающийся от таинственной желтой пыльцы тычинок и пестиков. Но что такое, как в своем роде не эти "коленкоровые цветы", великая политика и тысячелетнее политиканство, удавшееся на Западе, не удавшееся на Востоке? Прежде всего - это религиозная поверхностность, это - далекое от Бога, забвение Бога. Но ведь как тут все связано! Религия вне крови и семени непременно будет вне племени; вот начало интернациональности главных религиозных движений в Европе и даже вообще религиозного состояния Европы. "И возненавидел Каин Авеля...", ополчился Тевтон на Франка, Франк на Тевтона, из-за сомнений Лютера, из-за спора Кальвина и Лойолы. Ультрамонтанство... да оно все в отрицании семени и крови, т. е. земли, всемирной земли! Нет "земли", есть "идеи", и идеи обагрили (кровью) землю. Явилось ex-территориальное "я": есе-мирный "губернатор мира" (папа), всего менее, "отец мира", ибо всего менее он семя мира. Я не понимаю, как не связать этих идей, когда они сами связываются. Идея папства уже прямо содержится в идее вне-семенности, вне-мирности; это (мнимо) духовное я, которое господствует над о-бездушенным универсом. Душа вынута из мира и вложена в папу: вот противоположность идее: "Бог во всем и во всяческом". Как самый широковетвистый дуб имеет под собою маленький беленький корешок, так самые широкие события в истории имеют молекулярную неправильность религиозных построений. Мир - обездушен; он cadaver (труп) в руках Лойолы (воззрение иезуитов на человека; идея покорности). Все течет из одного; все потоки европейской истории имеют корнем в себе отрицание "семени жены", о коем, по Бытию, 4, "спасутся народы". Но мы возвращаемся к иллюстрации, которую хотели рассмотреть.

II


Выведен нигилист, Шатов. Самое имя его кажется произведено от "шататься", "шатун", ибо нигилисты русские весьма подобны русской секте бегунов, которые, считая мир зараженным не-Богом, "бегают", "перебегают" с места на место, ища "Бога". Параллелизм духа есть. В конце концов Шатов истомлен своим духовным "беганьем", ex-территориальностью. Ему хотелось бы "земли", почвы, но вокруг него все те же "шатуны". Вдруг, неожиданно, в темную холодную ночь к нему приезжает, после трехлетних нигилистических странствований, жена и вместе уже не-жена, Marie, такая же, как и он, утлая беглянка в мире. Приезжает, и тотчас почти с нею начинаются роды. Шатов в тревоге; нужен горячий чай иззябшей и испуганной больной, и он забегает к живущему во флигеле на дворе Кириллову, третьему "шатуну". Мы - в мире "шатанья". Земля пошатнулась под людьми, и люди потеряли устойчивость. Но мы будем цитировать:

"Шатов застал Кириллова, все еще ходившего из угла в угол по комнате, до того рассеянным, что тот даже забыл о приезде его жены, слушал и не понимал.

- Ах, да, - вспомнил он вдруг, как бы отрываясь с усилием и только на миг от какой-то увлекавшей его идеи, - да... старуха... жена или старуха? Постойте: и жена, и старуха, так? Помню; ходил; старуха придет, только не сейчас *. Еще что? Да... Постойте, бывают с вами, Шатов, минуты вечной гармонии?"

______________________

* Кириллов, на просьбу Шатова посидеть около больной, пока он сам сходит за бабкой, час назад пообещал, что пошлет к ней посидеть старуху - хозяйку квартиры. В. Р-в.


______________________

Маленькое историко-литературное нотабене. Великий и проницательный ум К. Н. Леонтьева смертельно ненавидел "гармонии" Достоевского, предлагая в них старый европейский универсализм, то же, напр., ех-территориальное "братство, равенство" etc. Между тем (чего Достоевский никогда не умел объяснить) его "гармонии" были истинными и действительно вечными гармониями, ибо за всю европейскую историю они впервые разрывали железное кольцо объявшей нашу часть света ех-территориальности и были прозрением, угадкою настоящей и вечной "маленькой земной обители". Это не было ясно Достоевскому; но читатель, присматривающийся ко всему сложному узору его картин, не может не обратить внимания, что странные белые видения (идеальные построения) поднимаются у него всегда возле семени и крови; т. е. это не есть старые европейские, всегда идейные, "гармонии", но гораздо более древние, а для Европы совершенно новые "гармонии, гармонизации земли и неба". В приводимой нами иллюстрации это все яснее станет видно. Станем продолжать цитату:

" - Знаете, Кириллов, - сказал Шатов, - вам нельзя больше не спать по ночам.

Кириллов очнулся и, странно, заговорил гораздо складнее, чем даже всегда говорил; видно было, что он давно уже все это формулировал и, может быть, записал:

"Есть секунды, - говорил он, - их всего зараз приходит пять или шесть, и вы вдруг чувствуете присутствие вечной гармонии, совершенно достигнутой. Это не земное; я не про то, что оно небесное, а про то, что человек в земном виде не может перенести. Надо перемениться физически или умереть. Это чувство ясное и неоспоримое.

Продолжить чтение
Еще от автора Василий Васильевич Розанов
Русский Нил

В.В.Розанов несправедливо был забыт, долгое время он оставался за гранью литературы. И дело вовсе не в том, что он мало был кому интересен, а в том, что Розанов — личность сложная и дать ему какую-либо конкретную характеристику было затруднительно. Даже на сегодняшний день мы мало знаем о нём как о личности и писателе. Наследие его обширно и включает в себя более 30 книг по философии, истории, религии, морали, литературе, культуре. Его творчество — одно из наиболее неоднозначных явлений русской культуры.

Попы, жандармы и Блок

русский религиозный философ, литературный критик и публицист.

Уединенное

Книга Розанова «Уединённое» (1912) представляет собой собрание разрозненных эссеистических набросков, беглых умозрений, дневниковых записей, внутренних диалогов, объединённых по настроению.В "Уединенном" Розанов формулирует и свое отношение к религии. Оно напоминает отношение к христианству Леонтьева, а именно отношение к Христу как к личному Богу.До 1911 года никто не решился бы назвать его писателем. В лучшем случае – очеркистом. Но после выхода "Уединенное", его признали как творца и петербургского мистика.

Пушкин и Гоголь

русский религиозный философ, литературный критик и публицист.

Заметка о Пушкине

русский религиозный философ, литературный критик и публицист.

Последние листья

«Последние листья» (1916 — 1917) — впечатляющий свод эссе-дневниковых записей, составленный знаменитым отечественным писателем-философом Василием Васильевичем Розановым (1856 — 1919) и являющийся своего рода логическим продолжением двух ранее изданных «коробов» «Опавших листьев» (1913–1915). Книга рассчитана на самую широкую читательскую аудиторию.

Рекомендуем почитать
Новый народ

Автор, являющийся одним из руководителей Литературно-Философской группы «Бастион», рассматривает такого рода образования как центры кристаллизации при создании нового пассионарного суперэтноса, который создаст счастливую православную российскую Империю, где несогласных будут давить «во всем обществе снизу доверху», а «во властных и интеллектуальных структурах — не давить, а просто ампутировать».

Медленный взрыв империй

Автор, кандидат исторических наук, на многочисленных примерах показывает, что империи в целом более устойчивые политические образования, нежели моноэтнические государства.

Аристотель. Идеи и интерпретации

В книге публикуются результаты историко-философских исследований концепций Аристотеля и его последователей, а также комментированные переводы их сочинений. Показаны особенности усвоения, влияния и трансформации аристотелевских идей не только в ранний период развития европейской науки и культуры, но и в более поздние эпохи — Средние века и Новое время. Обсуждаются впервые переведенные на русский язык ранние биографии Аристотеля. Анализируются те теории аристотелевской натурфилософии, которые имеют отношение к человеку и его телу. Издание подготовлено при поддержке Российского научного фонда (РНФ), в рамках Проекта (№ 15-18-30005) «Наследие Аристотеля как конституирующий элемент европейской рациональности в исторической перспективе». Рецензенты: Член-корреспондент РАН, доктор исторических наук Репина Л.П. Доктор философских наук Мамчур Е.А. Под общей редакцией М.С.

Божественный Людвиг. Витгенштейн: Формы жизни

Книга представляет собой интеллектуальную биографию великого философа XX века. Это первая биография Витгенштейна, изданная на русском языке. Особенностью книги является то, что увлекательное изложение жизни Витгенштейна переплетается с интеллектуальными импровизациями автора (он назвал их «рассуждениями о формах жизни») на темы биографии Витгенштейна и его творчества, а также теоретическими экскурсами, посвященными основным произведениям великого австрийского философа. Для философов, логиков, филологов, семиотиков, лингвистов, для всех, кому дорого культурное наследие уходящего XX столетия.

Основания новой науки об общей природе наций

Вниманию читателя предлагается один из самых знаменитых и вместе с тем экзотических текстов европейского барокко – «Основания новой науки об общей природе наций» неаполитанского философа Джамбаттисты Вико (1668–1774). Создание «Новой науки» была поистине титанической попыткой Вико ответить на волновавший его современников вопрос о том, какие силы и законы – природные или сверхъестественные – приняли участие в возникновении на Земле человека и общества и продолжают определять судьбу человечества на протяжении разных исторических эпох.

О природе людей

В этом сочинении, предназначенном для широкого круга читателей, – просто и доступно, насколько только это возможно, – изложены основополагающие знания и представления, небесполезные тем, кто сохранил интерес к пониманию того, кто мы, откуда и куда идём; по сути, к пониманию того, что происходит вокруг нас. В своей книге автор рассуждает о зарождении и развитии жизни и общества; развитии от материи к духовности. При этом весь процесс изложен как следствие взаимодействий противоборствующих сторон, – начиная с атомов и заканчивая государствами.