Семейные тайны - [6]

Джанибек знал об этих общениях Расула с народом, модно было. Помнится, Расул тогда как бы над Джанибеком был, предлагал ему на выбор для закрытой его епархии из собственного разветвленного питомника крепких молодых ребят, и когда Джанибек стал главным (все буквы, устремленные кверху, заострены), копировал Расула, то у него встречи получались пышнее, помпезнее: чего-чего, а говорить с народом Джанибек умел, в этом ему не откажешь, хотя и у него однажды прокол вышел, тоже с почтенной труженицей (о чем Расулу младшая сестра Лейлы рассказала, Асия), но иного свойства, ибо с языком Джанибек в ладах.

Выезжает он в камышовые свои плантации, окруженный свитой, целый спальный вагон, по два человека в каждом купе, прицепляется к составу, тут и помощники, и новомодный певец, мечтающий стать космонавтом, и поэт, и всякие журналисты, вооруженные кто чем попало от телеаппаратуры и вечного пера до шариковой ручки (а кто и телохранитель с миниатюрным пистолетом, спрятанным в кошелек), так и строчат, заполняя репортажами эфир и страницы местных газет (однажды в такой поездке оказались сразу два свояка Расула: один - Аскер Никбин, по части поэзии, другой - Махмуд как тележурналист).

Приблизился Джанибек к толпе сельчан, прицелившись в седую женщину в цветастом платке, о здоровье ее интересуется, как,, мол, житье-бытье. А она будто ждала, чтоб про заработки ее спросили, и бойко сыплет цифрами, единицы с нулями. Как по маслу слова ее в душу Джанибека вливаются, МОИ ЗАСЛУГИ, с чего-то он думает.

- И куда тратится это несметное богатство? - перебивает ее в надежде услышать и про дом, который они построили, и про "Жигули", которые приобрели, и про всякие иные удобства, а она, еще не поняв, что перед нею сам Джанибек, удивленно вскидывает брови.

- Как куда?! - говорит.- Ты что же, не из здешних? Сынок у меня в институт документы сдал, все деньги и уйдут туда, ведь иначе не поступишь!..

Ответ ошпарил (и разгневал), и Джанибек резко пошел от нее прочь, и свита за ним, мельком бросил грозный взгляд на тележурналиста, и тот понял: стереть пленку!..

Чем бы еще,- думает Расул, вспомнив про курьез, приключившийся с ним, и про джанибековские дела, рассказанные ему,- удивить-огорошить земляка, которому все одно: что Джанибек, что Расул,- скорее бы

распродать товар… Лейла уводит мужа от широченной кепки,- узкое худое лицо, жесткая щетина, одно удовольствие такую бороду опасной бритвой брить.

В сущности, ни в чем у Расула с Лейлой нет нужды, вдоволь всякого повидали на чужбине, диковинных даров, и даже повар был выписан (по совместительству контролер Расуловых дел и дум), а свояк, все тот же Аскер Никбин, шутил:

_ А я бы мечтал у тебя там поваром быть! - в заморском краю, где высокие горы да океан.

- Не ты один,- ответил ему Расул.

- Кто еще?

- Племянник мой,

- Это который?

- Он у меня, слава богу, один.- Двоюродный брат назвал сына в честь него Расулом, испросив прежде разрешения у матери Расула. 'Обычай не позволяет, так до недавнего времени было, чтобы новорожденный носил имя живого, но в семье Аббасовых прозвали его Племянником, дабы не путать мальчишку - отец семейства уже! - со знатным дядей.

- Укативший вкалывать к арабам?

- Да, учить их политическим наукам.

3i-o он, племянник, спорил часто с Расулом (и спорил, и просил, и негодовал, и рвал отношения, чтобы снова о чем-то просить), когда дядя не верил, была такая пора в жизни Расула, а точнее, не хотел верить.

"Факты? Их у меня тыщи,- говорил племянник (дядя ему не помог выгодно укатить, но именем Расула тот воспользовался).- Но чтоб я документально подтвердил?.. Какие могут быть документальные свидетельства, когда подлое дело вершится с глазу на глаз и выгодно обеим сторонам: и тому, кто одаривает, чтобы сдвинулось его дело, устроить, принять, помочь и так далее, и тому, кто берет, и никаких свидетелей. И когда каждый факт, о котором знают все, попытайся его обнародовать, тут же опровергнут, да еще обзовут клеветником, а то и посадят, вооружен документами и они подшиты в папку: и по части перемещения кадров, когда он ускорил, нужного человека устроил, и по ведомству рапортов о том, что за годы энные… если хлопок,- то Эверест, а если нефть, то трубы, по которым она густо льется, опоясали б шар земной в его самой протяженной части (экваториальной, куда стремится племянник, чтоб обарахлиться) энное количество раз. И по кадрам тоже: принят на доходную работу, незаметный, но ключевой пункт.

"Кто?" - спрашивает Расул.

"Так тебе и отвечу!"

"Свой опыт излагаешь?"

"Увы, нет у меня, и ты не поможешь, чтобы заполучил ключевой пункт, где собраны кое-какие нити, и ты, приводя их в движение…"

"Как в кукольном театре?"

"Тебе лучше знать, впрочем, ты про такое слышать не желаешь, как за определенную мзду достигается эффект, а точнее, цель, и бегут-несут на блюдечке (в конверте). А то и зачислен в престижный институт, по окончании которого с лихвой окупаются расходы, особенно если по медчасти, юриспруденции, а также восточным языкам и странам".

На площади перед студенческим городком красуется памятник вождю, во весь он рост, и рука высоко поднята над головой, толкуют острословы, что это неспроста. "Стой!" .- говорит, намекая: дескать, решившись ступить на эту дорогу, помни, какая тут такса, и пальцы на его руке как сумма, с добавкой на инфляцию,- к пяти еще нуль прибавить, в интересах будущего нации и отдельной знатной, или именитой личности, и нет разницы кто: не Пауль, так Рауль, хотя тут точнее было бы дать иное рифмозвучие: не Мамед, так Самед, а лучше, чтобы не сгореть в пожаре вспыльчивости, ибо за Маме-дом тотчас выстраиваются знакомые, друзья, родственники… ну, как он мог забыть?! ведь Мамед приставка к отчеству Джанибека, Мамедгусейнович он, длинно, и Мамеда сократили, да и у Расула первое имя - Мухаммед-Магомед, он же Мамед, а что касается Самеда,- увы, переселился в лучший мир, так что лучше нейтральное, выудить пару имен из картотеки эсперантистов, вроде Алео или Валео, но опять основа получается нашенская и вспыхивают рассекреченные Али и Вали, каждый второй - родственник или товарищ, и они потребуют объяснений, грозя разрывом уз.