Семейные тайны - [60]

– Должен сказать, что мы действительно случайно встретились с фрау Эммой Вихерт в Баден-Бадене, – начал свой рассказ Дронго. – И она сумела вспомнить, что больше десяти лет назад, когда была еще студенткой местного вуза, она встретила меня во время расследования одного из дел, связанных с приездом курьеров из Багдада. Тогда только начинались события в Ираке, куда вторгались американские войска. Но это были дела давно минувших дней.

Эмма чувствовала напряжение, которое царило в последние дни в семье ее старшей сестры и вообще в их семьях. Не забывайте, что сама фрау Вихер уже подала на развод и теперь не хотела даже, чтобы ее называли по фамилии мужа. Эмма пригласила меня в Берлин, куда я должен был все равно приехать для деловых встреч. Уже с первых минут моего появления в этом доме я обнаружил крайние противоречия, которые царили здесь на протяжении довольно длительного времени. Было понятно, что подобные отношения могли закончиться очень печально, что, в общем, и произошло. Однако в случившихся убийствах был свой существенный нюанс, который при расследовании этих преступлений сбивал с толку не только меня, но и самого герра следователя, который полагал данное убийство простым и примитивным.

Менцель нахмурился, но не стал возражать. Дронго продолжал:

– Все разговоры о том, что это могли быть непримиримые противоречия между родственниками, когда тяжелый характер погибшей Марты довлел над всем остальным, оказались несостоятельными, – сообщил Дронго. – К счастью, в наше время уже не убивают из-за законов чести, мести, из-за ревности и даже любви. И уж тем более не убивают из-за несовместимости характеров.

– Это мы понимаем, – не выдержал Берндт. – Может, вы, наконец, перейдете к главной теме вашего выступления?

– Обязательно перейду, – согласился Дронго. – Итак, за день до юбилея хозяйки дома здесь появляются ее зять и ее дочь, которые внимательно осматривают весь дом. К этому времени предприимчивый банкир уже знает, что цена дома может достигать четырехсот тысяч евро, а в библиотеке хранятся ценные фолианты, которые тоже можно продать.

– Какая глупость! – громко сказала Мадлен. – Мы даже не были в этой библиотеке.

– Позвольте вам возразить, – произнес Дронго, – примерно час назад в результате тщательного осмотра библиотеки я нашел на полу блестки от вашего синего костюма, фрау Мадлен. А это значит, что вы успели побывать со своим мужем и в библиотеке.

– Возможно, мы там были, – согласился Берндт, – хотя лично я не вижу в этом ничего криминального. В конце концов, моя жена – прямая наследница хозяйки дома и ее сестры. Поэтому мы хотели разобраться в стоимости имущества и остающейся недвижимости.

– Не сомневаюсь, что намерения у вас были самые благие, – кивнул Дронго. – Однако после тщательного осмотра помещения и получения сведений по другим каналам, когда вы узнали о том, что тетя Сюзанна получила около девяти миллионов евро наследства, а опекуном будет назначена ее старшая сестра, у вас возник план реального получения всех денег, которые можно было переоформить на себя.

Мадлен нахмурилась. Берндт покачал головой:

– Чушь! Все равно все эти деньги достались бы нам. Рано или поздно.

– Могло быть поздно, – парировал Дронго. – Итак, ваша супруга решила, что ждать больше просто не имеет смысла, и поэтому она сама приняла такое решение. Все знали, что младшая сестра Марты давно болеет и плохо себя чувствует. Если бы ее хватил инфаркт во время празднования юбилея или инсульт, то никто бы не стал даже выискивать причину смерти, настаивая на вскрытии, настолько ожидаемым и естественным был бы этот факт. Однако все испортила сама Сюзанна. Но давайте по порядку… Я начертил схему, кто и где находился в тот момент, когда Герман потушил свет и Калерия Яковлевна вкатила тележку с тортом, появившись рядом с хозяйкой дома слева от нее. Таким образом, путь слева был блокирован тележкой с тортом, самой Калерией Яковлевной и стоявшим у выключателя Германом. Значит, пройти отсюда не было никакой возможности. А вот с правой стороны к столику Марты могли подойти либо кто-то из семейной пары Берндт – Мадлен, либо из семьи Пастушенко. Когда я разговаривал сегодня с тетей Сюзанной, я спросил ее, кто мог положить специальные лекарства в ее бокал. Она сразу ответила, что это могла быть Эмма. Однако я помнил, что Герман в разговоре с ней напомнил о том, что именно Эмма привела меня сюда, познакомив с остальными. И подсознательно Сюзанна ответила мне, что лекарство в ее бокал положила Эмма. А ведь я сказал, что Эмма не могла пройти к столу, так как с этой стороны он был блокирован принесенным тортом и стоявшими людьми. Значит, она должна была подняться, обойти стол и меня и подойти к бокалам с другой стороны. Но она этого не сделала, ведь она сидела рядом со мной, и я бы сразу это почувствовал. Однако Сюзанна в разговоре со мной выдала ключевую фразу. Она сказала, что это была Эмма, и добавила – моя племянница. А ее племянницей в гостиной была только Мадлен, которая сидела рядом с ней и которая могла, не вставая, бросить яд в бокал Сюзанны. Но самое поразительное, что Сюзанна могла и не увидеть, кто именно бросает ей лекарство и для чего это делает. Она просто обратила внимание, что обходивший стол Арнольд налил ей совсем немного шампанского, тогда как в бокале ее сестры шампанского было много. Если вы сейчас сосредоточитесь, то вспомните, как Марта сделала замечание Арнольду, отметив, что в ее бокале почти нет шампанского. Сейчас нам становится понятным, что это был не ее бокал. После того как она отодвинула в свою сторону все бокалы, они перемешались, и Сюзанна взяла ее бокал, а Марта взяла бокал, предназначенный для ее сестры. Марта выпила шампанское с ядом и начала терять сознание. Вспомните, как убивалась Мадлен, которая все время повторяла слова «бедная мама». Очевидно, что речь шла не о состоянии ее финансовых счетов, а о несчастном случае, который так потряс ее дочь, повергнув Мадлен в настоящий шок.