Семейные тайны - [36]

– Нет. Она просто спит, – успокоила дочь Анна.

– Сделайте что-нибудь, – попросила Эмма, обращаясь к Дронго.

Он посмотрел на мужа погибшей. Тот снял пиджак, чтобы накрыть лицо погибшей.

– Нет, – возразил Дронго, – так она испугается еще больше. Укройте ее таким образом, словно она спит.

Пастушенко последовал совету сыщика, осторожно накрыл пиджаком тело жены.

Дронго удовлетворенно кивнул и подошел к столу. Он наклонился и понюхал чашку, из которой пила погибшая. Затем поднял голову.

– Что вы нашли? – спросила Мадлен. – В ее чашке тоже был яд?

– Я ничего не понял, – признался Дронго. – Там есть остатки кофе, и для экспертизы этого достаточно.

– Тогда скажите, кто туда бросил яд, – поинтересовался Берндт.

– Этого я не знаю. Но согласен, что убийца, возможно, находится среди нас.

Эмма вздрогнула и посмотрел на Дронго:

– Вы действительно так думаете?

– Чашки были вымыты, – напомнил сыщик. – Калерия Яковлевна принесла сюда шесть чашек кофе и две чашки чая для меня и Евы. Итого, восемь чашек, которые сейчас стоят на столе. И я уверен, что наличие яда в чашке нельзя объяснить случайным фактором или плохо вымытой посудой. Кофе налили всем, но погибла только супруга господина Пастушенко. Значит, яд попал в чашку уже в этой комнате.

– Что и требовалось доказать, – кивнул Берндт. – Поэтому я и считаю, что до приезда инспектора и следователя отсюда никто не должен выходить.

– Это только твое чудовищное предположение, – разозлилась Анна. – Можете подозревать меня в чем угодно, но я больше не позволю здесь оставаться Еве и сейчас подниму ее наверх. Девочке не место в комнате, где находится труп. Вы бы разрешили вашим детям оставаться в подобной обстановке и быть свидетелями этого ужаса?

– Я надеюсь, что мы никогда не попадем в такую ситуацию, – пояснил Берндт. – Но в любом случае будет правильно, если мы дождемся сотрудников полиции. Пойми, Анна, что это и в твоих интересах.

– Она принципиально не хочет слушать, – сказала Мадлен, – но я ее понимаю. Ты не прав, Берндт, она должна увести отсюда девочку.

– Сейчас приедет полиция, – покраснел ее муж.

Внезапно Калерия Яковлевна подняла руку, показывая на стол. Она не могла ничего сказать, только пыталась выдавить какую-то цифру, но звуки застревали у нее в горле.

– Что? – спросил Берндт. – Что вы хотите сказать?

– Д-д-девять, – прошептала потрясенная Калерия Яковлевна, показывая на чашки.

Все быстро посмотрели на чашки, стоявшие на столе. Она была права. На столе находилось ровно девять чашек.

– Ну и правильно, – нерешительно произнесла Эмма, – нас девять человек, и девять чашек. Что здесь необычного?

– Девять, – испуганно повторила Калерия Яковлевна.

Дронго еще раз посмотрел на стол с посудой. Чашки были красивые, фарфоровые, расписанные на старые саксонские мотивы.

– Сколько у вас таких чашек на кухне? – быстро уточнил он, обращаясь к Калерии Яковлевны.

– Одиннадцать, – пояснила она. – Было двенадцать, но одна разбилась в прошлом году.

– И вы принесли нам девять чашек на девятерых, – решила помочь женщине Эмма.

– Она не могла принести девять чашек, – возразила Мадлен, она никогда не садится пить с нами за одним столом. Вы ошиблись, Эмма, – она принципиально сказала это громко и четко, – и вообще вы все время ошибаетесь. И вы, и ваша сестра. Здесь, на столе, должны быть только восемь чашек.

Все еще раз посмотрели на стол.

– Одна лишняя, – шепотом сказала Анна. – Почему здесь лишняя чашка?

– Не знаю, – ответила Калерия Яковлевна.

– Вы сказали, что чашек было одиннадцать, – напомнил Дронго, – восемь вы принесли нам. А где остальные три?

– На кухне, – ответила Калерия Яковлевна. – Я сейчас проверю.

Она повернулась, чтобы выйти.

– Нет! – крикнули одновременно Герман и Берндт. Настолько одновременно, что испуганно посмотрели друг на друга, словно голос каждого был эхом другого.

– Не уходите, – попросил Дронго, – лучше посидите здесь и вспомните, где еще могли быть чашки.

– Я вспомнила, – выдохнула Калерия Яковлевна. – Одна чашка осталась в комнате фрау Сюзанны. Я приносила ей утром чай.

– Опять тетя Сюзанна! – не скрывая своего раздражения, произнесла Мадлен. – Сколько можно обвинять эту несчастную женщину! Получается, что она, будучи в психиатрической клинике под надзором полиции, снова умудрилась кого-то отравить? Поневоле поверишь в привидения, которые живут в этом доме.

– Ее чашка осталась наверху? – уточнил Берндт.

– Да, – кивнула Калерия Яковлевна. Она чуть не упала от волнения.

Дронго взял стул и принес его пожилой женщине. Она тяжело опустилась на него.

– Чашка наверху, – подтвердила женщина.

– Тогда получается, что вместо вашей чашки кто-то принес чашку кофе с ядом и дал несчастной женщине, – предположил Берндт.

– Нет, – возразил Арнольд, – этого не может быть. Калерия Яковлевна поставила перед нами две чашки кофе. Я точно помню, что она поставила две чашки кофе, и мы его выпили. Но Леся выпила его не сразу, кофе был обжигающим, и она решила немного подождать, чтобы он остыл.

– Верно, – сказал Дронго, – я сидел напротив и все видел. Калерия Яковлевна поставила две чашки кофе перед ними, и Леся не сразу выпила свой кофе. Ваша версия, герр Ширмер, не выдерживает никакой критики. Если даже убийца заранее принес сюда чашку, то он должен был наполнить ее горячим кофе, то есть пройти на кухню, набрать кофе, положить яд и вернуться к столу. А мы все помним, что никто, кроме Калерии Яковлевны, на кухню не входил, когда она несла нам кофе и чай. Значит, чужую чашку подложить погибшей никто не мог.