Семейные портреты - [76]

История педагогики не открывает перед нами секреты особых приемов и способов воспитания именно девочек. Напротив, такое впечатление, что ими никто из ученых и практиков прежде особо не интересовался. В лучшем случае теоретики просто не делали различия между полами и вели разговор о детях, учениках, школьниках вообще.

Что ж, разве прежде не было недовольных таким невниманием к специфике выращивания девочек? Какое там! «Я королева… а меня никогда ничему не учили», — жаловалась Мария-Антуанетта, владычица Франции. Если уж королевы не получали должного образования и воспитания, то про детей из народа и говорить не приходится. Герцен называл женщину обманутым ребенком без воспитания.

Ну не такая уж темная и тупая была наша предшественница, если говорить по правде. Мама и папа часто заменяли ей школу, университет. В домашней педагогике преобладала природная основа: дите повторяет повадки и привычки родителей. Хорошая мама девочке досталась — все в порядке, подготовит она дочь к единственной «профессии»: жены и матери. Никудышная, неумелая мама — печальная судьба ждет девочку.

О том, как изменилась ситуация нынче, мы с вами уже много переговорили, осмыслили. Но нам интересно посмотреть и на то, как складываются отношения девочек с мамой и папой отдельно. А отношения эти очень своеобразные. Сначала приглядимся к реакции отца на сообщение о том, что жена наградила его дочкой.

…Поздравляя с новорожденной, родные и знакомые обмениваются традиционными замечаниями и шуточками. Мужчины бросают отцу ехидно-сочувственное: «Бракодел!» Подруги тоже словно в утешение маме напоминают: «Девочек растить легче, чем парней. И они, войдя в возраст и выйдя замуж, становятся ближе к матери, в то время как сын в будущем всего лишь невесткин муж».

Папа обычно кисло отшучивается. Ведь частенько он (из-за него и мама) не очень-то ждал появления дочери. Ему бы парня лучше: по традиции же сын считается наследником и имени и дела отца. Зато потом нередко отец любит девочку нежней, бережней, восторженней, что ли, чем сына. По-моему, заблуждаются те, кто говорит обратное. Отцы действительно больше честолюбивых надежд связывают с сыновьями. Даже больше с ними возятся: с мальчишкой можно побоксировать, сгонять в мяч. С девочкой требуется деликатное обращение. И игрушки у парня привычные, «свои»: пистолеты, сабли, техника всякая. У девочек — тряпки, куклы, микропосуда. Не знаешь, как за них и взяться, что с этими игрушками делать. Но непохожесть, необычность интересов, занятий, реакций бывает и любопытна для папы. И дочери часто становятся его «слабостью».

Подумать только: от тебя «отпочковалось» существо иного рода, пола, стати и сути. Вроде бы это частица твоего «я», твое перевоплощение, хотя на тебя и похожее, но совсем особое. Мне не раз удавалось ловить восторженное удивление, с которым отцы наблюдают собственных дочек. Можно без преувеличения сказать, что любовь к дочери — самое святое и возвышенное чувство, на которое только способен мужчина. Ее отец жалеет, балует, прощает многие шалости и слабости, которые не прощает никому, в том числе сыну.

На эту мысль навели меня не только собственные наблюдения, разговоры с разными папашами, но письма, дневники великих людей. К примеру, каждому, кто читал переписку с детьми, которую долгие годы вел А. И. Герцен, наверное, бросилось в глаза, как резко отличаются его письма к сыну от посланий к дочерям. Будто разные люди их писали. Тон, стиль, содержание — все иное. К девочкам, девушкам обращение осмотрительное, речь мягкая, словно даже просительно-виноватая. С сыном тон более решительный, сдержанный, нередко требовательный, хотя тоже по-герценовски деликатный. И все это при том, что он стремился из дочек сделать своих «товарищей», серьезно относился ко всему, что касалось их развития.

«Милая Лиза, завтра неделя, что ты ходишь в детский сад; напиши мне, что ты делаешь и как тебе нравится… У меня вчера весь день болела голова».

Это пишется маленькому ребенку с полной уверенностью, будет ответ и про самочувствие в садике, будет и сочувствие к болящей папиной голове.

«Прощайте, Тата и Ольга… Буду с трепетным сердцем ждать вестей, буду думать о вас, и да будет жизнь ваша в Италии полна кротости, мира, гармонии и проникнута серьезной любовью к искусству».

Откуда у человека такой суровой судьбы, какая сложилась она у Герцена, эта нежность?

В письмах к сыну-мальчику Герцен настраивает его на будущие тяготы, лишения, готовит к борьбе, напоминает, что в простых семьях сыновья рано берут на себя труд и заботы о пропитании. А взрослой девушке, дочери, он говорит о надобности трудиться совсем с иной позиции: не с точки зрения материальной нужды, но лишь как о средстве достижения успеха в избранном деле. И еще: «Привычка к работе — дело нравственной гигиены». О необходимости копить в себе силы и крепость духа он тоже говорит, жалеючи Наташу (Тату): время и среда, мол, требуют от нее этих свойств, которые есть и залог ее духовной свободы.

Уж не жалость ли любящих отцов, не их ли защитительный инстинкт делает дочек более слабыми (или более чувствительными), чем сыновей? Ведь говорят же специалисты, что среди «трудных» девочек, грубых, агрессивных натур чаще всего встречаются дети из семей, в которых отсутствует отец или где его присутствие никак не сказывается. В педагогической литературе много написано о благотворном влиянии отцов на характеры мальчиков. Мне думается, еще никто всерьез не изучил степень влияния их на души дочерей. Как положительного, так и негативного, впрочем.