Семейные портреты - [74]

Два «образца» матери, что считались хорошими. А были ли ими по сути? По большому счету? Вне сомнения, их к эталонам не причислишь. Подобное расхождение в оценках — явление не такое уж редкое. Иной раз доходит до абсурда. Так, Кабаниха, мать-деспот, пользовалась почетом среди Диких. Простакова, мать-раба, была нормой в кругу Свиньиных. Мать Веры Павловны, героини Чернышевского, вкладывала силы и деньги в воспитание дочери как в выгодное предприятие, рассчитывая иметь с этого солидные проценты. Мать-ростовщица, она тоже не была отверженной в своем окружении.

Сколько микромиров, столько своих «эталонов». Какому из них последует юная мамаша, не имеющая собственного жизненного опыта, во многом зависит теперь не только от семьи, но и от того, какие представления о должном получит она в школе, где тоже складывается микромир, нередко способный решительно противостоять домашним установкам. Вот отчего мы не устаем повторять: будущим матерям-воспитательницам необходимо основательное этическое образование, чтобы подлинные, вечные ценности не подменялись в их сознании фальшивыми, мелкими, эгоистическими.

Спросите у директора школы, завуча: кого из родительниц они могли бы поставить в пример другим? Скорее всего вам назовут мам, дети которых ухожены, накормлены, совмещают занятия в школе с музыкой, рисованием, спортивными кружками. И вроде бы все правильно. Но вот беру я в руки очередной том сочинений Толстого, заповедную его книгу «Путь жизни» и читаю осуждение родителей, чьи дети воспитываются «не в виду тех задач человеческой жизни, которые предстоят им, как разумным и любящим существам, а только в виду тех удовольствий, которые они могут давать родителям». В таких семьях «главная забота родителей не в том, чтобы приготовить их (детей. — Т. А.) к достойной человека деятельности, а только в том… чтобы как можно лучше напитать их, увеличить их рост, сделать чистыми, белыми, сытыми, красивыми и потому изнеженными и чувственными. Наряды, чтения, зрелища, музыка, танцы, сладкая пища, вся обстановка жизни от картинок на коробках до романов и повестей все больше разжигают эту чувственность, и вследствие этого самые гадкие половые пороки и болезни делаются обычными условиями возрастания этих несчастных детей богатых сословий».

Если присмотреться к программе, коей задаются некоторые современные мамы, не найдем ли мы сходства с картиной, что нарисовал нам великий моралист? И разве не вынуждены будем согласиться, что его тревога, предостережения имеют под собой серьезную почву? А в то же время есть ли альтернатива этому желанию: видеть свое дитя цветущим, благополучным, всем удовлетворенным? Не на голодный же паек, право, сажать их, когда взрослые имеют все больше материального достатка для удовлетворения собственных потребностей?

По всей вероятности, нам еще предстоит переместить центр своего внимания с внешней, часто вещной, стороны возрастания нашего потомства к внутренней, глубинной сути воспитания. Тогда, может, в числе «заслуженных мам» окажутся и те, у кого ребятишки не бог весть как прилизаны, упитаны, а просто здоровы, живы, энергичны. И не те мамы будут в почете, что уводят детей от трудностей и тягот жизни в теплые закутки своих квартир, но те, что смело выпускают их в лес и поле, в мастерскую природы и в дебри техники. Нынче почитаются мамы, что отводят своих отпрысков в безопасные залы библиотек, студий, концертных залов, так завтра мы признаем заслуги тех, кто наряду с музыкальными дает своим детям в руки острые, колющие, режущие рабочие инструменты. Воздадим мы должное и тем, кто наряду с развитием у детей различных способностей и потребностей найдет возможность сдержать потребительские аппетиты растущего существа, направить желания в разумные и нравственные рамки.

Две установки бытуют у матерей издавна. Одна: дети — цветы жизни, поэтому первый долг родительницы — их беречь, холить и лелеять. Вторая: дети такие же люди, как и взрослые, только знают они и умеют меньше. Поэтому задача родительницы — готовить их к серьезным обязанностям, что возлагает на них звание человека. Две эти установки ведут нередко борьбу на плацдарме науки, педагогической практики, на скромной семейной жилплощади и даже в сердце одной матери, что иной раз разрывается между диктатом любви и требованием долга, между слепым чувством и дальнозорким разумом.

Между этими крайностями и колеблется маятник материнской души. Амплитуда колебаний нередко меняется в зависимости от меняющихся обстоятельств жизни: от возрастных, социальных, эмоциональных явлений. Сегодня мы сильны, удачливы. Мы на коне, на гребне чувств! И мы способны на возвышенные поступки, одариваем своих детей всеми драгоценностями сердца. Завтра ситуация изменилась, и все краски померкли. Мы клянем свою долю, завидуем тем, кто свободен от повседневных материнских тягот. Даже самые уравновешенные, самые сознательные женщины бывают подвержены этим колебаниям. А от этого зависит и наш «портрет», наш образ в глазах детей и окружения. В раздражении брошенное слово порой глубоко застревает в сознании сына или дочери. И тогда они тоже начинают думать, что материнство — это не высокий и благородный долг женщины перед природой, обществом и самой собой, а обязанность, которую некоторые мамы «по глупости» взваливают на себя и которую нужно избежать по мере возможности.