Семейные портреты - [18]
Читатель, видимо, заметит, что формула эта настолько емкая, что в нее могут вписаться семьи, весьма далекие друг от друга и непохожие. Я примерила эту формулу к четырем известным мне типам семейств.
Вот тип семьи № 1. Я его обозначила «дом-крепость». Все слышали это выражение: «Мой дом — моя крепость». Оно нами часто воспринималось как проявление частнособственнических устремлений. Да так оно и было. И потому первый удар в сокрушении старой семьи был нанесен именно этому типу. Прошло время, мы во многом разобрались и убедились: частнособственнические страсти бывают присущи и тем, кто не имеет даже собственного угла, всякого рода «перекати-поле», что за собственное убогое барахлишко душу прозакладывают.
Заметили мы и то, что крепкий, дружный дом нередко служит воспитанию вполне высоких общественных принципов у его членов, если они не отгораживаются от всего мира за высоким забором, если они не сидят за ним этакими буками, огрызающимися от каждого прохожего. Вдруг выяснилось: прочные стены — вещь очень полезная. На случай ненастья, беды они ой как нужны. Это все равно что оценка тылов при определении боеготовности войска. Тылы надежные, на передовой можно действовать смело. Коли за спиной все хлипко да зыбко, куда же боец годится?
Заметили мы и такую особенность: мужчина, выходец из таких семей-крепостей, как правило, и работник отличный, и выдержан к разного рода соблазнам, и правонарушения за ним редко наблюдаются. А как же: ответственность больше друг за друга и за себя как члена спаянного коллектива.
«Крепость» эта не вызовет угрюмого впечатления, если за ее стенами поселится «добрый дух дома», если к ее огоньку, к ее теплу будет открыт доступ многим друзьям — знакомым и взрослых и детей. Если в нем не будут скопидомно охранять собранное совместными усилиями «добро», и вещное и сердечное, но станут им оделять всех страждущих.
Видите, сколько «если» предполагают возможность «дома-крепости» стать вполне благополучной семьей? И все они нравственного порядка. Кстати, оценки со стороны могут кардинально отличаться от оценки самих членов семьи. Вполне благополучным могут считать свое положение и те, кто действительно возвел мощную крепость и знать не хочет никого и ничего, что выходит за пределы ее стен. И у них будет полный «комплект», признанный здесь необходимым для семейного благополучия: любовь и дети, своеобразно понимаемая совесть (по отношению к «своим» при полном равнодушии ко всем прочим и даже готовности урвать с «чужих») и неустанное трудолюбие, вернее, не столько любовь к самому труду, сколько к его плодам, придающим «крепости» большую силу и устроенность.
Между прочим, и у других типов семейств отмечается подобная двойственность оценки: по общественным нормативам и по внутренним.
Вот тип семьи № 2. Я ее назвала «дом-гостиница». В тридцатые годы он приобрел широкое распространение и даже считался прогрессивно-показательным. Теперь он несколько порастерял свой задиристо-высокомерный тон, но все же имеет широкое распространение. Его особенности: невнимание к бытовым удобствам, к порядку, максимальная независимость всех членов семьи друг от друга. При этом каждый уверен, что привязан и предан дому. Однако все основные интересы, заботы и успехи вне его стен. Сюда приходят не для того, чтобы трудиться на общем поприще, здесь отдыхают от «настоящих» дел и походя, кое-как производят «нудные и досадные» операции по уборке помещения, жилплощади, потому что домом такие места обитания можно называть с большой долей условности. Здесь «перекусывают, перехватывают», а не едят. Здесь не увлекаются и не развлекаются. Все это не для «гостиницы».
Но попробуйте сказать членам такого сообщества, что у них семья не очень-то благополучна. Могут рассердиться, обидеться. И нередко окажутся по-своему правыми. Есть категория людей, которых устраивает именно такой образ жизни. Для них мучительным и тяжким был бы любой другой уклад бытия. На мой взгляд, и здесь все должно решаться с позиций нравственности, а не внешнего антуража. Никому не во вред, никому не в обиду и досаду, лишь самим им. Да, может, и не вред это для них вовсе. Тогда совсем хорошо. Правда, мне неоднократно приходилось слышать, как детишки из таких домов сетовали на свою неприкаянность. Не хватало им тепла, заботы, уюта. Жались они к товарищам, у которых дом был надежной защитой и опорой.
Тип семьи № 3 — «дом-служба». Едва ли не самый противоречивый тип. Все делается в нем исключительно добросовестно, обстоятельно, на прочной основе, по регламенту, по последнему слову науки и техники. Казалось бы, вот образец для подражания. А мне недостает в нем импровизации, непосредственности, игры, творчества, наконец. Чтобы управлял делами в этом доме не один суровый господин — Долг, но и веселое, беззаботное чувство любви и свободы.
Тип семьи № 4 — «дом-каторга». Неужели, удивится читатель, и такой типаж может претендовать на звание сколько-нибудь благополучного? Может. Коллективное и добровольное заключение в четырех стенах может почитаться вполне приемлемым для категории людей, не знающих иного стиля и образа жизни. Бывает, брань, ссоры, взаимные мучительства становятся не просто привычными, но даже необходимыми. Любовь-ненависть иной раз крепче привязывает людей друг к другу, чем вялое, спокойное сожительство. Члены подобной семьи находятся в состоянии перманентной войны всех со всеми. Но попробуйте расселить их, они же с тоски зачахнут друг по другу или начнут возводить в отдельной квартире «филиал» прежней каторги.
