Семейная тайна - [40]
На трибуну Хрупов поднялся мрачный, решительный.
— Если несколько лет назад американские компании вкладывали в производство вычислительных машин три-четыре процента всех капиталовложений, то сейчас — двенадцать — пятнадцать. Специалистов в области программирования и анализа там пруд пруди — свыше двухсот тысяч, тоже денежек стоит. К чему все эти затраты? Уж будьте уверены — капиталисты не дураки, денег на ветер бросать не будут. Уж если доллар истратили, значит, рассчитывают получить три или пять долларов прибыли. А у нас на заводе? Прихожу как-то к Громобоеву денег просить на АСУ, говорю: без денег проблем автоматизации не решить. И что слышу в ответ? — Хрупов сделал паузу. — «А ты знаешь, — отвечает, — что генерал де Голль о проблемах сказал?..»
Уже произнося фразу про генерала де Голля, Хрупов понял, что допустил ошибку, по наступившей внезапно в зале тяжелой тишине понял. Народ любил Громобоева, каждый по-своему переживал его уход, и неуважительные слова главного инженера по адресу заболевшего директора, сказанные заглазно, произвели плохое впечатление. Хрупов спохватился, да поздно. Слово не воробей, вылетит — не поймаешь.
…Через месяц Громобоев вновь появился на заводе. Осунувшийся, похудевший, в спадающем с плеч, ставшем слишком просторным пиджаке, он прошел сквозь пустую приемную в директорский кабинет. Хрупов поднял голову от бумаг, замер, не зная, что делать — вскакивать или продолжать сидеть на месте. Остался на месте.
— Что ж ты один, как сыч, сидишь?.. В приемной — ни души. Народ к тебе не идет. Всех уже распугал?
Хрупов насупился. Хриплым голосом ответил:
— Не распугал, а рассортировал.
— То есть?
— Кого к замам направил, кого в бухгалтерию, кого в завком… Каждый должен нести свой чемодан. А к директору — только в крайних случаях.
— Ишь ты, хитер. А сам сложа руки сидишь?
— Мне и без этого работы хватает. Я говорильней не люблю заниматься.
Громобоев усмехнулся:
— А я слышал, любишь. Ну да ладно…
Хрупов вышел из-за стола, уступил старику место.
Громобоев опустился в кресло, вытер платком пот со лба:
— Я еще на бюллетене. Зашел посмотреть, как вы тут…
— Вам, наверное, доброхоты уже порассказали?
— Не скрою: информация идет полным ходом. Мой тебе совет: не ломай старых порядков. Их не дураки заводили. Как бы ни пришлось потом назад грести… на смех людям.
Хрупов пожал плечами:
— Завод не костюм. Под себя подгонять не годится. Однако и на месте топтаться не буду. Все старое, отжившее — на слом! На свалку!
— Значит, и меня на слом? — грустно произнес Громобоев. — Я ведь старый. Дела-то мои не очень хороши, Хрупов. Видишь, костюм как на вешалке болтается. Похудел на десять килограммов. Вот не знаю: перешивать или ждать, пока снова свои килограммы наберу? Как ты думаешь?
— Думаю, снова наберете, — выдавил из себя Хрупов.
— Без убеждения говоришь. Должно быть, не веришь. Если б верил, про французского генерала на партактиве не брякнул бы. Однако рано ты меня списал. Меня тут один старичок травкой пользует. Обещает за три месяца на ноги поставить. Правда, за три месяца ты тут много дров наломаешь. Невыдержанный ты, Хрупов. К цели идешь напролом. Людей в дугу гнешь, они от тебя стонут. А ведь это — люди, а не железки, понимать надо…
Хрупов встал со стула и к двери.
— Извините, мне в цех пора.
Громобоев же, выйдя из заводоуправления, замотал горло шарфом, надел пальто с шапкой, сел в машину и доехал до горкома. Прошел без доклада в кабинет прямо к первому секретарю. О чем они там беседовали, неизвестно, но только вскоре беспроволочный телеграф принес на завод новую весть: Хрупову директором не бывать. А будет командовать заводом начальник производства Роман Петрович Беловежский. Народ удивился — уж больно молод, сорока нет. Но порадовался: молодой, да свой. К людям уважителен, если кто провинится, так жжет его глазами, не костит его почем зря при всех, как Хрупов, а наставляет на путь истинный спокойно и терпеливо, можно даже сказать, благожелательно. А годы… Что годы? Дело наживное.
Старичок, пользовавший Громобоева травками, свое обещание — поставить его на ноги, не сдержал. Громобоев на завод не вернулся. И стал во главе завода Роман Петрович Беловежский.
Утверждение Беловежского в новой должности прошло довольно гладко. Посетовали на молодость, подчеркнули, что назначение это — аванс, который ему еще предстоит оправдать в будущем. Напутствовали.
— Надо помнить, — сказал министр, — что научно-техническая революция — это не новая техника, хотя и она тоже, но прежде всего новый тип мышления. Чем скорее вы это поймете, тем лучше будете работать.
Романа Петровича строгие наставления не обидели и не огорчили. Он знал, что молод еще для директорской должности, и готов был выслушать любые нотации, наставления. Огорчил его, даже можно сказать обескуражил, состоявшийся сразу же после коллегии разговор с и. о. начальника главка Александром Александровичем Трушиным, которого Громобоев охарактеризовал ему как своего старого знакомого, доброжелательно настроенного и к нему самому, и к привольскому заводу.
Однако неожиданно для Беловежского Сан Саныч, как называл Трушина Громобоев, начал разговор с обвинений в слабом росте производительности труда.
Действие остросюжетного романа Валерия Горбунова начинается в далеком северном поселке, а продолжается на ракетном полигоне. Герой книги, молодой московский журналист, становится случайным свидетелем загадочных убийств. Распутывая сложный клубок преступления, он стремится приблизиться к разгадке и иной, не менее важной тайны — тайны человеческого бытия.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.
В этой книге три части, объединенные исторически и композиционно. В основу положены реальные события и судьбы большой рабочей семьи Кузяевых, родоначальник которой был шофером у купцов Рябушинских, строивших АМО, а сын его стал заместителем генерального директора ЗИЛа. В жизни семьи Кузяевых отразилась история страны — индустриализация, война, восстановление, реконструкция… Сыновья и дочери шофера Кузяева — люди сложной судьбы, их биографии складываются непросто и прочно, как складывалось автомобильное дело, которому все они служили и служат по сей день.
Всего за сорок дней до победы погиб старший лейтенант Владимир Коркин. Пуля, оборвавшая его жизнь, и сегодня несет горе в дом солдата Великой Отечественной войны. Не сбылись его планы, не родился его сын и никогда не родятся его внуки… Тема нравственного долга выживших, вернувшихся с войны перед павшими товарищами лежит в основе романа.
В романе «Варианты Морозова» автор исследует нравственные искания своих героев на широком жизненном материале. Действие романа разворачивается в наши дни. Главный герой книги С. Рыбаса — тридцатилетний горный инженер Константин Морозов, представитель шахтерской династии, человек, в котором воплощены лучшие черты его поколения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.