Семейная реликвия. Ключ от бронированной комнаты - [2]

А слов, как известно, Горлов на ветер не бросает. К тому же строитель обещал ему за участие в проекте солидное, чуть ли не в миллион долларов, вознаграждение, которое фирма могла дать за оформление «под ключ» документации на выделение площадки под строительство.

Потом Геннадию нужно было просто лететь к Элеоноре. Только она могла легко и безболезненно выбить достаточно дешевый кредит у австрийского банка. И вот теперь на тебе, все трещало по швам, летело в тартарары. Да еще как! Встречи в конце концов после звонка Албанца Геннадий перенес на пару дней. Потом позвонил собиравшемуся заехать в «Кольцо» приятелю, предупредил, что слегка опоздает, если будут спрашивать. Немного перекусил, наспех закинув в рот пару бутербродов с любимой им солоноватой бужениной с жиринкой по краям, и выпил здоровенную, английского фарфора чашку растворимого кофе «Нескафе голд». Затем сел в стоявшую возле подъезда, поблескивающую на солнце новенькую серебристую машину — джип «БМВ Х-5» — и, учитывая огромные пробки на дорогах, заранее помчался в «Кольцо».

По пути вспомнил, что еще вечером договорился встретиться со своим старым институтским приятелем, сыном известного ученого-историка, академика Тулепбаева, в дружеских кругах более известного как Вовик Тулеп. После крушения Союза стал он довольно успешным кораблестроителем. Геннадий перезвонил ему из машины, сказал, что может слегка опоздать на вечерние роллы в популярном китайском ресторане «Дракон» на Садовом.

Не будь встречи с Дедом, на которую его пригласил Албанец, Геннадий спокойно успел бы побывать на всех запланированных им мероприятиях. Все места назначенных встреч находились довольно близко друг от друга: в пределах небольшого участка на Садовом кольце от метро «Парк культуры» до «Смоленской». Но из-за предстоящей встречи с Вогезом все остальное становилось весьма сомнительным и даже маловероятным. А часа через два после события, случившегося в «Кольце», и вовсе, по подсчетам Геннадия, стало неосуществимо на ближайшие четыре-пять дней, а то и больше.

Когда он подъехал к «Кольцу», перед рестораном на большой асфальтовой парковке уже стояло несколько машин. Голубой «Роллс-ройс» Вогеза с фирменной эмблемой на капоте, красно-бордовый джип «Ленд крузер» Албанца, директорская белая «Волга», несколько довольно старых «БМВ», в основном «пятерок», и «фольксвагенов», чей-то новенький, поблескивающий на солнце черный 320-й «мерс», какая-то американская машина, явно из старых серий, и пожалуй, всё. Геннадий припарковал свой серебристый «Х-5» рядом с ними, спокойно вышел, закрыв машину электронным ключом, и прошел через анфиладу в прохладный, полутемный зал. Видно, он изрядно опоздал или в его отсутствие разговор развивался слишком круто и быстро, потому что чай в пиалах уже остыл. Дед, судя по первому впечатлению, уже не первую минуту держал компанию в напряжении. Говорил он довольно резко, повышенным тоном, очень внимательно следя своими колючими глазами за всеми присутствовавшими одновременно. Геннадий сел на единственное свободное место за столом, как раз почти напротив него, даже не успев из-за стремительности происходивших событий пожать ему руку. Только лишь налил себе в чистую пиалу, темно-синего цвета с позолотой, немного чуть теплого зеленого чая с жасмином, который, по правде говоря, терпеть не мог. И едва выпил глоток терпкого напитка, как все и началось. Вначале он услышал резкие крики, потом и воочию увидел громил в камуфляже и масках с автоматами наперевес. Все остальное, происшедшее на его глазах, едва привыкших после солнца к темноте зала, развивалось с невероятной скоростью. И самое жуткое то, что минуту спустя вместе со всей честной компанией Геннадий лежал на голубом ковролине ресторанного пола, сложив по команде силовиков руки за головой. До него дотекла уже все время увеличивавшаяся лужа густой темно-алой крови. При этом все, что происходило с момента его падения на пол, он не запомнил, не воспринял, не понял и не оценил совершенно. До той самой секунды, когда услышал сквозь шум в ушах и казавшийся невыносимо громким стук своего сердца, тонкий, как писк комара, скрип открывшейся входной двери и почти конский топот высоко зашнурованных ботинок на толстой подошве. Люди в масках и камуфляже исчезли. Как будто всего этого и не было. Сумасшедший страх, нервная дрожь, колотившая все тело, гулкие удары сердца, которые он ежесекундно ощущал в висках, в ушах и в каждой клеточке своего далеко не хилого организма, напрочь заглушили даже прозвучавшую прямо возле него длинную автоматную очередь из «Калашникова».

Геннадий медленно, с большим трудом и напряжением встал с пола. Голова, лицо, полы пиджака и одна штанина — все было в густой, начавшей медленно засыхать крови. Он отряхнул с брюк и пиджака многочисленные крошки и, пошатываясь, побрел на кухню, чтобы помыться. Там, не обращая внимания на людей, снял пропитавшийся кровью льняной летний пиджак фирмы «Ив Сен Лоран», бывшую еще недавно белой рубашку «Дюпон» и стал яростно отмывать в холодной, как лед, воде, текшей почему-то совсем тонкой струйкой из крана. Он был в крови зверски расстрелянного только что на его глазах Деда. Потом, взяв лежавший на умывальнике обмылок простого мыла, вымыл лицо и руки почти до подмышек. Затем мокрыми еще руками, не дожидаясь, пока они высохнут, содрал с себя чуть ли не с кожей брюки и туфли, оставшись лишь в майке, любимых трусах-боксерах и длинных, до колен, гольфах. В таком виде, по-прежнему не обращая абсолютно никакого внимания на столпившихся недалеко от него поваров, официантов и других ресторанных работников, пошел в зал. В правой руке держал он кучу вещей — как после стирки. Все наблюдавшие за его мытьем смотрели ему вслед глазами, полными страха и нескрываемого ужаса.