Семеро солдатиков - [2]

— За что она тебя так? — сочувственно спросил сержант, когда девочки-пантеры простыл и след.

— За бинокль, — вздохнул мальчик, — я нечаянно утопил в озере бинокль, с которым ее дедушка был на войне.

— Военное имущество надо беречь, — строго сказал сержант. — Ну, об этом после. Здравствуй!

— Здрасте! — Мальчик тяжело дышал. Его длинные, давно не стриженные волосы налезали на глаза и закрывали уши. От недавней схватки лицо было грязным, рубаха вылезла из штанов, а одна тапка потерялась. Два синих удивленных глаза смотрели на нежданного гостя.

— Тебя зовут Оля? — спросил сержант.

— Оля. Только я мальчик, — на всякий случай предупредил маленький хозяин.

— В журнал писал? — Сержант задавал вопросы и требовал точных ответов.

— Пи-писал.

— Оловянных солдатиков просил?

— Оловянных... просил. — Мальчик опасливо посмотрел на сержанта: может быть, нельзя было писать в журнал и просить солдатиков?

Но тут сержант неожиданно утратил свою строгость и, как бы извиняясь, сказал-

— Понимаешь, какое дело, у нас в. полку нет оловянных солдатиков. У нас только настоящие. — И сержант, как старшему по чину, доложил: — Отделение прибыло. Командир — сержант Воскресенье.

И приложил руку к краю пилотки — отдал честь. Мальчик поднял глаза и увидел за забором стоящих в строю настоящих солдат.

— Ты что собрался делать... с оловянными? — спросил сержант Воскресенье.

— Командовать, — ответил Оля.

— Ну, что ж, — сказал сержант, — идем, я познакомлю тебя со своими солдатиками. Сегодня они в твоем распоряжении, можешь командовать.

У сержанта были ровные, как две черточки, брови, а глаза холодные, то есть строгие. И весь он был аккуратный, подтянутый — настоящий военный.

Калитка закачалась на одной петле, а гость и маленький хозяин очутились на улице, где их поджидали солдатики.

* * *

Странная картина предстала глазам мальчика, когда он вышел за калитку и взглянул на застывших в строю солдат: все они заросли волосами — темными, светлыми, рыжими, а у некоторых даже успела вырасти борода. У одних пилотка съехала на ухо, у других вообще не было пилотки. Пуговицы расстегнуты, гимнастерки пузырями вылезли из-под ремня. А к сапогам приросли комья грязи. Перед мальчиком стояло не отделение солдат, а сборище нерях и грязнуль.

Мальчик вопросительно посмотрел на сержанта.

— Каков командир, таковы и солдаты, — был ответ. И мальчик с девичьим именем Оля почувствовал, что сержант сам очень удивлен и расстроен.

Рядом с забором стояла бочка с водой. Оля медленно подошел к бочке и с опаской заглянул внутрь. В круглой раме, как в зеркале, он увидел себя: грязного, заросшего, небрежно одетого. Словно бочка с водой превратилась не в простое, а в кривое зеркало.

— Что же делать... товарищ сержант... Воскресенье? — упавшим голосом спросил Оля.

И тогда сержант скомандовал:

— Рядовой Понедельник, ко мне!

И в то же мгновение перед сержантом очутился боец с лукавыми глазами, со впадинками в уголках рта, словно он собирался улыбнуться, но сдерживался. Но самое интересное, что на нем был неизвестно откуда взявшийся белый халат, пахнущий одеколоном, а из бокового кармашка торчали гребенка и ножницы.

— Под польку или под полубокс? — спросил боец-парикмахер.

Но вместо того, чтобы ответить на вопрос, растерянный мальчик сам спросил:

— Вы из военной парикмахерской?

— Из отделения сержанта Воскресенье! — как по писаному ответил солдат, которому очень хотелось улыбнуться, но он сдерживался.

— Разве солдаты бывают парикмахерами?

— Солдаты бывают парикмахерами, а парикмахеры бывают солдатами. Начнем, пожалуй!

И в ту же минуту бочка превратилась в зеркало, пенек — в кресло. И в руках парикмахера Понедельника, как большое странное насекомое, застрекотала машинка. Потом замелькала гребенка, затанцевали ножницы. Казалось, парикмахер не стриг, а жонглировал своими инструментами, как артист цирка. Через несколько минут работа была закончена, и из круглой рамы на Олю смотрел не заросший неряха, а аккуратный, подтянутый, вполне симпатичный мальчик.

— Чем освежить? — спросил мастер. — Шипр? Цветочный? Олимпийский?

И не дожидаясь ответа, из шипящего баллончика полил голову мальчика одеколоном.

Закончив свою работу, солдат-парикмахер положил в карман ножницы и гребенку и доложил командиру:

— Товарищ сержант, ваше приказание выполнено. Разрешите встать в строй?

— Становитесь, — ответил сержант и, критически оглядев мальчика, сказал: — Теперь другое дело! Так как тебя звать?

— Олег Комаров, — выпалил мальчик.

— Вот именно, — подчеркнул сержант. — В крайнем случае — Олежка.

* * *

Когда мальчик вернулся к солдатам, перед ним стояли уже настоящие воины — подтянутые, почищенные, застегнутые на все пуговицы, стриженые и бритые. Словно парикмахер Понедельник заодно с Олежкой ухитрился постричь да еще вдобавок побрить своих товарищей. Ну, а подтянулись они сами.

— Теперь я познакомлю тебя с твоими солдатами, — сказал сержант и стал, как по списку, выкликать солдат, и тот, кого он называл, делал шаг вперед, а затем снова возвращался в строй.

— Понедельник!

Из строя вышел парикмахер с лукавыми глазами. На нем уже не было белого халата. Из парикмахера он снова превратился в бойца.