Семеро - [63]
Пока Дженнер говорит, Веспер ест. Его отчет полон детальной статистики. Потребность в продуктах на душу населения, прогнозируемый рост населения в зависимости от прогнозируемого срока годности припасов, расчетное время прибытия имперской армии, общие сведения о наиболее часто возникающих жалобах и несколько нерешенных вопросов – все это предлагается вниманию Веспер.
Когда просыпается меч и вперяет взгляд в дверь, а глаза Веспер устремляются туда же, он замолкает и открывает ее.
По ту сторону стоит Первый.
Дженнер резко отходит вбок, не меняя выражения на лице.
– Я ухожу, – заявляет Первый.
Веспер забывает об обеде. На нее накатывает чувство вины. Это из-за нее? Ему известно, что в ее сердце таятся сомнения?
– Не понимаю.
– Мои люди останутся, мои небесные корабли – тоже. Они в твоем распоряжении, если твое желание… мира не совпадет с желаниями Семи.
– Куда ты идешь?
– В Дивенбург. Мне нужно отдать долг и получить награду.
– А-а. Я полагала, что ты… эм-м, хотя бы этот твой фрагмент останется здесь.
– Нет.
– Ты вернешься?
– Я… собираюсь.
Веспер поднимается.
– Мне нужна Нер. И ты мне нужен. Пообещай, что вернешься.
– Или ты доверяешь моим намерениям, или нет. Обещание ничего не изменит.
– Тогда буду тебя ждать.
Когда Первый уходит, Веспер смотрит на Дженнера:
– Что думаешь?
– Он инферналь, мы не можем ему доверять.
Она вздыхает.
– Я знаю, он что-то скрывает, но я не могу понять что.
– Где остальные его фрагменты? Рассредоточились, как обычно?
– Нет. Первый собирает их в Дивенбурге. – Она продолжает, и обычная невозмутимость Дженнера сменяется сильным удивлением: – Возможно, где-то есть еще несколько его фрагментов, но я сомневаюсь. Он боится Семерых. И это меня тревожит. Я думала, он использует меня в качестве щита от их гнева, но если он уйдет, я не смогу его защитить.
Дженнер суровеет.
– Кажется, я понимаю.
– Поделись.
– Мы знаем, каким путем сюда придут Семеро, и будь уверена, Первый тоже это знает. Он вычислил, что они минуют Дивенбург и явятся прямиком к нам. Ты больше не нужна ему в качестве щита. Понимаешь? Он использует тебя как приманку.
Тысячу двадцать семь лет назад
Массасси вновь в своей мастерской. Экзоскелет поддерживает ее тело снаружи, а медикаменты, непрерывно поступающие через трубку, приковывающую ее к стене, – изнутри.
Мир-Пятнадцатая говорила Массасси, что ее физиологические показатели падают. Массасси сказала Мир-Пятнадцатой заткнуться.
Альфа и Бета счастливы, что она вновь принялась за работу; ни один из них не способен понять, как она слаба, не то что это заметить. Гамма лишь бесится, что их создательница не приступила к работе раньше.
Массасси целиком разделяет ее чувства, она уже давно хотела действовать. Она как никогда четко осознает промахи Империи. Ее рыцари-серафимы как никогда далеки от народа. Под попечительством Альфы они стали сильнее, сложнее, и в своем самоотверженном служении совсем оторвались от обывательских масс.
Бета разработал серию кодов, чтобы уменьшить количество будущих проблем, запрограммировав рыцарей на помощь своим соотечественникам, если таковая потребуется.
А Гамма колеблется между желанием улучшений и желанием разрушений. Она уже конфликтует с братьями, и Массасси опасается: если не вмешаться, то станет только хуже.
Поэтому она вновь берет инструменты в руки. Но есть и другая причина: ей скучно, она чувствует себя опустошенной, если ничем не занята. Физические неудобства можно стерпеть, но ощущение бесполезности, которое приходит с бездействием, – нет.
Гамма получилась слишком похожей на нее, думает она, несовершенной. Массасси все еще жаждет создать кого-то в женском обличье, но на этот раз творение должно быть более внимательным, и она сама должна быть более внимательной.
Вскоре тело обретает форму – очень схожую с формой Гаммы, но более мягкую, более плавную. Массасси отметает мысль о том, что у творения и силы будет меньше, предпочитая думать, что создает что-то более сложное, сестру, которая будет лучше приспособлена к тому, чтобы обходиться с человечеством по справедливости.
Меч она делает похожим на меч Беты, но этот клинок немного быстрее и предназначен как для защиты, так и для атаки.
Днями она оттачивает детали, желая добиться идеала, желая оттянуть момент, когда придется отдать очередную часть себя, чтобы вдохнуть в тело жизнь.
В глубине души она осознает, что у нее осталось не так много.
Вскоре Гамма дает ей почувствовать свое нетерпение. В отличие от братьев она слишком хорошо видит страхи Массасси, вычисляя их с холодным энтузиазмом. Присутствие Гаммы подобно мухе в супе, которым является любовь ее братьев. Оно равноценно их чувствам, но способно все отравить.
В конце концов не только гордость, но и смелость заставляет Массасси действовать. Ее серебряная рука – единственная часть тела, которая не дрожит, и радужка на ладони открывается так же плавно, как и всегда. На мгновение она останавливается, чтобы оценить качество своей работы, а затем беззвучно клянется однажды ее повторить.
Течет яркая сущность, перемещаясь от сердца к ладони, от нее – к серебряной голове через каждую клетку тела, к неактивному мечу и обратно.
