Семена Злобы - [3]

С такими, как этот Непокорный, нужно вести себя словно общаешься с юером, пришедшим в полночь к твоему балагану.

– Не знаю, как там было в твоем родном стойбище, – не унимался говорун, – но уверен, что для нуучча своим ты не станешь никогда. Как и все мы. Мы всегда будем для них отбросами, тупыми дикарями, которые не могут жить без крепкой руки белого царя.

Лидер якутского освободительного движения внезапно осекся, натолкнувшись на ехидную улыбку казака.

Эргис улыбался вполне искренне. Слова этого опасного мечтателя были бесполезны. И дело не в том, что даже сил забайкальских и амурских казаков хватит, чтобы подавить любое восстание, что уж говорить о войсках Восточно-Сибирского военного округа. Да и намек на плохое отношение к полукровке для того, кто жил в дружной семье казаков, был пустым звуком и не цеплял. Важнее другое: выйдя из тайги, будущий казак принял в свое сердце не только светлого бога, но и еще одно божество по имени Закон. Да, именно тот закон, что записан словами на бумаге. Конечно, Эргису была ведома русская поговорка про закон и дышло, но тот, кто пытался в одиночку ворочать это самое дышло, знает, что дело сие непростое и утомительное. А вот вожди и шаманы, в руки которых предлагает вернуть власть этот говорун, ничем подобным себя не утруждают. Для них законом является то, что нашептали духи в задурманенную мухоморами голову. Но чаще всего веления духов просто выдумываются для личной пользы. Вот какое, скажите, дело лесному повелителю Баю Байанаю, кто именно станет мужем красавицы Кун – лучший охотник Эргис или туповатый сын вождя племени?

Горькие воспоминания казака были прерваны шумом наверху. Опасливо покосившись на дверь камеры и посчитав ее вполне надежной, Эргис быстро взбежал по лестнице. Но уже наверху понял, что опасности нет. В управление явился какой-то офицер и занялся излюбленной офицерской забавой – шпынял тех, кто ниже по чину.

И все же что-то царапнуло слух. В Якутске сахаляр прожил уже десять лет. По-русски говорил почти без акцента и вполне был способен различать эмоциональнее оттенки. Сейчас он слышал напряжение. Казалось, что офицер говорил нехотя, через силу. Желание вернуться в подвал пропало. Появилось острое чувство, что и подвал, и весь этот дом внезапно превратились в смертельную ловушку. А чтобы выбраться наружу, придется пройти через главный холл, где и разворачивалось странное действо.

– А я требую немедленно доставить подозреваемого в полицейский околоток для допроса! – кричал офицер, стоявший спиной к казаку.

– Ваше благородие, сие никак не возможно, – вытянувшись в струнку, пытался возражать жандарм.

Внезапно, словно уловив взгляд Эргиса, офицер вздрогнул и чуть повернул голову. Казак узнал помощника полицмейстера, но на этом понимание происходящего закончилось, а начался сущий кошмар. Полицейский резко выхватил револьвер и пугающе быстро трижды выстрелил в стоящих перед ним жандармов. Четвертая пуля должна была достаться Эргису, но он уже прыгнул в сторону окна. Да, можно было бы напасть, пока странный офицер расправляется с беспомощными жандармами, но слишком уж стремительным оказался стрелок, к тому же атаковать офицера даже в такой бредовой ситуации было бы самоубийством. Независимо от того, как все закончится, виноватым окажется простой казак. Так что выход был один – бежать.

Наружу Эргис вылетел вместе с оконной рамой и стеклом, благо окна в управе были большими и не особо крепкими. Выйдя из переката, он тут же побежал, изо всех сил наращивая скорость. А все потому, что снаружи оказалось как бы не опасней, чем внутри. У самого крыльца над трупом последнего жандарма замерли два якута в традиционных кафтанах с опушкой. В руках они держали короткие карабины. У казака была всего пара секунд, чтобы добежать до открытой калитки и скрыться в темноте. Пули ударили в воротный столб через мгновение после того, как Эргис свернул за забор.

Дальше было проще. Догнать шустрого сахаляра в темноте и в хорошо знакомом ему городе практически невозможно, особенно неместным. Якутов он не узнал, а значит, прибыли они издалека.

Первой мыслью было рвануть в казармы полка, но пришлось от нее отказаться. По крайней мере, пока не станет известна обстановка. Тем более есть на кого положиться в этом вопросе.

Уже в предрассветных сумерках Эргис, сидевший на охотничьей заимке за пару километров от Якутска, услышал тихие шаги. Наружу он выбрался через тайный лаз, но, зайдя гостю в спину, даже не подумал притронуться к оружию.

– Крестный.

– Ох, Эргиска, – тяжело вздохнул пожилой казак, поворачиваясь к сахаляру. – Что же ты натворил? Тебя ищут как пособника бунтовщика и убийцу офицера.

– Да как так-то, крестный?! – ошарашенно выдохнул сахаляр.

Затем он встряхнулся, словно выбравшийся из полыньи пес, и четко, как учили казаки, пересказал своему наставнику события прошлой ночи.

– Дела, – протянул приказный казак Сомов. – Но тебе все равно придется бежать.

– Почему? – возмутился Эргис. – Ведь можно же все рассказать под надзором судебного ведуна. Ложь он всяко почует.

– Не доживешь ты до приезда ведуна с его чародейской штукой, – устало мотнул головой старик. – Удавят в полицейской камере. Никто не станет марать честь полиции цельного города. Бежать тебе нужно, казак.