Семена прошлого - [9]

На этот раз в голосе Криса прозвучали жесткие нотки:

– Джоэл, так все же что Барт рассказал вам?

Он обнял меня за плечи, согревая и защищая от Джоэла, от всех напастей. С ним я могла бы жить и в шалаше, и в палатке, и в пещере. Он вливал в меня силы.

Губы старика скривились в едва заметной насмешливой улыбке, когда он заметил, как Крис старается защитить меня.

– Барт рассказал мне все о вашей семье. Видите ли, он всегда нуждался в совете старшего друга…

Джоэл остановился и многозначительно посмотрел на Криса, который не мог не почувствовать подтекст сказанного. Я заметила его волнение, хоть он и держал себя в руках. Джоэл, казалось, остался доволен произведенным эффектом.

– Барт рассказывал мне, как бедные дети – его мать с братьями и сестрой – более трех лет жили в заточении. Как потом его мать с младшей сестрой Кэрри – брат-близнец Кэрри к тому времени умер – сбежали в Южную Каролину. Как вы, Кэтрин, долго искали себе подходящего мужа – человека, который отвечал бы всем вашим требованиям, и наконец вышли замуж за… доктора Кристофера Шеффилда.

Столько намеков было в его словах, так много недосказанного… Вполне достаточно, чтобы у меня мурашки поползли по спине.

Джоэл вышел из комнаты, тихо притворив за собой дверь. Только тогда Крис смог убедить меня остаться в этой комнате хотя бы на одну ночь. Он целовал меня, обнимал, гладил по спине и по волосам, успокаивал, как ребенка, пока я не пришла в себя и не смогла разглядеть все сделанное Бартом для того, чтобы восстановить былую роскошь этих апартаментов.

– Эта кровать – только копия прежней, – мягко убеждал меня Крис, понимая мои чувства. – Наша мать никогда не лежала в этой кровати, дорогая. Барт прочел твои воспоминания, ты ведь знаешь об этом. Все, что ты здесь видишь, воссоздано по твоему описанию. Ты так подробно описала и «лебединую» кровать, и всю обстановку, что он решил, будто ты всегда мечтала об апартаментах, в которых жила наша мать. Может, подсознательно ты действительно этого хотела, а он догадался. Прости, если я не прав. Пойми только, что он хотел угодить тебе, затратил много сил и средств, чтобы эти комнаты приобрели прежний вид.

Я покачала головой: нет, никогда я не хотела того, что имела она.

– Хотела, – возразил он. – Хотела, Кэтрин! Ты горела желанием иметь все, что имела она! Я знаю. И твои сыновья знают. И не упрекай нас за то, что мы сумели распознать твои желания под ворохом всяких умных уверток.

Я готова была возненавидеть его за то, что он так хорошо знал меня. Но… я обхватила его руками и прижалась лицом к его груди, желая спрятаться даже от самой себя.

– Крис, не будь так жесток со мной, – выдохнула я. – Просто эти комнаты казались нам тогда такими удивительными, особенно когда мы пробирались сюда тайком от нее… и ее мужа.

Он крепко обнял меня.

– А что ты думаешь о Джоэле? – спросила я.

Немного помолчав, Крис ответил:

– Мне он нравится, Кэти. По-моему, он очень растроган и обрадован тем, что мы разрешили ему остаться здесь.

– Ты сказал ему, что он может здесь остаться? – прошептала я.

– А почему же нет? Мы уедем отсюда вскоре после того, как Барт отметит свое двадцатипятилетие и станет хозяином этого дома. К тому же нам предоставляется прекрасная возможность больше узнать о Фоксвортах. Джоэл расскажет нам о детстве и юности нашей матери, о том, как жила эта семья. Возможно, тогда мы сумеем понять, почему она предала нас и почему наш дед желал смерти своим внукам. Вероятно, где-то в далеком прошлом что-то настолько повлияло на разум Малькольма, что он, в свою очередь, смог заставить родную дочь забыть материнский инстинкт и отказаться от защиты собственных детей.

По моему же мнению, Джоэл достаточно уже рассказал нам, я больше ничего не хотела узнавать. Малькольм Фоксворт был одним из тех странных человеческих существ, которым повезло родиться без совести, он просто неспособен был чувствовать раскаяние за свои дурные поступки. Это невозможно ни объяснить, ни понять.

Крис ласково заглянул мне в глаза: его сердце и душа страдали от моего нежелания забыть все прошлые несправедливости и обиды.

– Я хотел бы еще порасспросить Джоэла о детстве и юности нашей матери, чтобы понять, что заставило ее жить так, как она жила. Наша родная мать причинила нам боль, которая не проходит до сих пор и не пройдет никогда, если мы не сможем понять, что руководило ею. Я простил ее, но ничего не смог забыть. Я хочу все понять, чтобы помочь тебе простить ее…

– Разве это поможет? – безнадежно спросила я. – Слишком поздно уже понимать и прощать нашу мать, и, если говорить честно, я не хочу никаких объяснений – потому что, если они окажутся убедительными, мне придется простить ее.

Он обессиленно опустил руки и, отвернувшись, отошел от меня.

– Я схожу за нашим багажом. Иди в ванную. К тому времени, как ты выйдешь, я уже все распакую.

В дверях он приостановился, но не оглянулся.

– Пожалуйста, постарайся использовать наше пребывание здесь, чтобы окончательно помириться с Бартом. Он теперь не тот, что был раньше. Ты ведь слышала его речь на подиуме. У этого молодого человека способности настоящего оратора. Его слова пробуждают в людях добрые чувства. Сейчас он может вести за собой людей, тогда как раньше был скрытен и застенчив. Мы должны благодарить Бога, что Барт наконец-то освободился от своей скорлупы.