Семантическая реконструкция России - [2]

2. Подойдя к определенному рубежу, российская политическая культура сформировала достаточно четкую матрицу партийного процесса. К сожалению, без доски мне будет несколько затруднительно представить ее объемную формулу, но она (не в полном своем варианте, исключая внутренние соотношения) настолько четка и проста, что попробую воспроизвести ее, что называется, "на пальцах".

Если мысленно нарисовать шесть квадратов, расположив их в два "этажа", т. е. по три в ряд, и наверху слева направо проставить буквы К, Е, С (то есть, КПРФ, "Единая Россия", СПС), а нижний ряд заполнить буквами Р, Л, и Я ("Родина", ЛДПР, "Яблоко"), то получим искомый результат — российскую партийно-политическую матрицу, сконструированную по итогам прошедших выборов в Государственную Думу. Тот факт, что СПС с "Яблоком" оказались за рамкой нынешнего состава этого института и находятся в стадии разложения/трансформации, не отменяет данную фиксацию (в определенном смысле это проблема фокусировки), хотя и придает ей черты историзма и ретроанализа.

Данная гексоматрица может быть прочитана с различной степенью глубины. Первый уровень ее прочтения элементарен: КПРФ — "Единая Россия" — СПС, т. е. "левые — центр — правые" со своими аналогами ("кузенами") в нижнем регистре: популистская "Родина" — политически амбивалентная ЛДПР — либеральное, но тяготеющее к идеалам социал-демократии "Яблоко". Уровень этот для нас малоинформативен. Как и всякое поверхностное прочтение, он есть то, что по-английски обозначается словом misleading — т. е. уводит от понимания структуры символической реальности.

Следующая операция дешифровки, однако, заметно более информативна: соединим правый и левый столбики в единый квадрант и противопоставим его центральному столбцу. Мы получили две субконструкции, отражающие то, о чем упоминалось ранее, — феноменологию политико-идеологической культуры Нового времени (квадрант) и политтехнологическую культуру Нового мира (центральный столбец), соединенные в единый политический текст обстоятельствами, временем и пространством (вся матрица в целом).

Сначала займемся квадрантом (тетраматрицей). Он отражает полноту политического ландшафта, описываемую в категориях прежней политической культуры. Напомню его структуру: в четырех клетках мы имеем в первом столбце КПРФ-"Родину", во втором СПС-"Яблоко" (даже на уровне стилистики партийных обозначений здесь наблюдается некоторая симметрия). Ни один из столбцов нельзя однозначно определить как правый или левый, но зато в каждом есть своя левая и правая составляющая: у преимущественно левой КПРФ — правая (консервативно-патриотическая) "Родина", у преимущественно правого (акцентированно-элитарного) СПС — левое, эгалитарное "Яблоко". Дальнейший анализ конструкции, наверное, не имеет смысла производить "на пальцах". Отмечу лишь, что, если матрицу изображать объемно как сложную конфигурацию сопряжения ее частей (т. е. представлять партийно-политическое пространство "топологически"), то мы увидим генетически вшитыми в партийно-политическую ткань сразу несколько исторических переходов.

Во-первых, переход от средневековой политической культуры к культуре Нового времени, который был связан со взаимной оппозицией аристократии и буржуазии, и во-вторых, с внутренней оппозицией эпохи Модернити — противостояния предпринимателей и наемного труда. Еще на что можно было бы обратить внимание — это голографическое сопряжение правых элементов усеченной матрицы ЛпПл, т. е. "Родины" и СПС (что на практике проявилось в феномене некоторого перетекания электората, несмотря на весьма вялое разыгрывание данной карты "Родиной").

Но, пожалуй, самое интересное и актуальное — это третье измерение гексаматрицы (квадранта и столбца): резко асимметричное (по результатам выборов) противостояние между прежней "право-левой", идеолого-политической культурой и культурой новой, "политтехнологической" (в значительной мере очищенной от идеологии), представленной двумя сегментами: "Единой Россией" и ЛДПР. Иначе говоря, — квазипартий, которые играют роль техническую, инструментальную, а не идеолого-политическую, не имея, в сущности, никакой внятной партийной позиции. Но тогда центральным вопросом оказывается следующий: кто и что потенциально является значимой альтернативой данной инновационной оргструктуры, ибо влиятельная оппозиция приходит все-таки не из прошлого, не из прежних "квадратиков" (хотя до поры это практически единственный источник реального партийного строительства, но все же — не реальной исторической альтернативы).

Таким образом, обе обозначенные выше проблемы — политическая и партийная — оказываются частями одного вопроса.

На этот вопрос, мне думается, существует приблизительно следующий ответ. Сегодня в ряде стран складывается формула политического действия, которая генетически ближе к практике корпоративного управления, нежели к публичной политике. Она рассматривает ту или иную политическую кампанию/деятельность как своего рода "проект" (а партийную марку/лицо лидера — как брэнд), решая его без излишней рефлексии (т. е. не чувствуя этического неудобства) и соответствующими средствами. Но что, пожалуй, еще важнее, новая формула политической практики складывается не только на основе протоплазмы "массового общества", но также за счет социальной инициативы нового, активного субъекта исторического действия — "нового класса", связанного с постиндустриальным производством и глубоко враждебного прежнему порядку вещей.