Семь женщин - [36]
— Она зануда.
Николь рассмеялась и увидела своего мужа. Он стоял у противоположной стены зала, разговаривая с каким-то мужчиной. Поза, обычная для него: ноги расставлены, руки сложены на груди. Вид у Стивена был хмурый.
— Мне бы хотелось посмотреть ваши работы, — сказала Николь Бруно. — Они так противоречивы.
Николь сама не знала, как это у нее получается, но что бы она ни говорила, получалось немножко грязно.
— Все мои модели похожи на вас — такую, какой вы были пятнадцать лет назад, — усмехнулся Бруно.
— Это следует воспринимать как оскорбление?
— Увидите.
Неделю спустя она отправилась с визитом в его мастерскую и выбрала три картины, на которых были изображены блондинки с огромными голубыми глазами и пухлыми грудями. Она позвонила своему дилеру и велела оформить покупку. Когда она положила трубку, рука Бруно лежала на ее талии.
Завернувшись в полотенце, Николь шла по коридору. Стены были сложены из неотшлифованного бруса. Она задела стену рукой и недовольно поморщилась. В мастерской ее взгляд упал на несколько цветных ксерокопий, разложенных на столе. На них была изображена хрупкая девочка, ровесница Нэнси. Светлые, льняные волосы, темные глаза, тонкие руки и ноги. Девочка стояла под деревом.
— Кто это? — спросила Николь, взяв со стола листок с ксерокопией и помахав им.
— Моя бывшая подружка.
Николь, прищурившись, рассмотрела рисунок.
— Как ее звали?
— Луиза.
— Надеюсь, она была чуточку старше, когда…
— Положи на место, пожалуйста, — довольно резко оборвал ее Бруно.
Николь положила рисунок на стол, вернулась в спальню и стала одеваться, стоя спиной к Бруно. Она натянула удобную розовую юбку, застегнула жакет. Почувствовав холодный взгляд Бруно, она повернулась к нему, застегивая замочек сережки.
— Не знаю, когда смогу снова прийти, — сказала она.
Моросил мелкий дождь. Николь стояла, глядя на запад, в сторону Восточной Хьюстон-стрит. Рука ее была поднята. Золотой браслет соскользнул на манжет шелковой блузки. Как назло, ни одного такси. Мимо нее решительным шагом прошел высокий широкоплечий мужчина с косматой бородой и остановился перед уличным пожарным краном. Не опуская руку, Николь обернулась и посмотрела на него. Мужчина о чем-то задумался. Николь занервничала. Ей стало трудно дышать.
— Господи, как же мне выбраться с этой треклятой окраины!
Мимо проехал грузовик. Она представила, как одно колесо срывается с оси и на бешеной скорости катится на середину улицы. Белый автомобиль отчаянно лавирует, пытаясь отъехать в сторону, и врезается в бортик тротуара. Яркая вспышка света, и она ощущает удар.
Николь лежит на тротуаре, истекая кровью. Бородач бежит к ней, падает на колени, сжимает ее руку грязными пальцами. Она смотрит в его безумное лицо. У него тоже когда-то была жизнь.
…Свободное такси пересекает Бауэри-стрит и медленно подъезжает к Николь. Сквозь пелену дождя светит желтый маячок. Она протягивает руку к свету.
«Пожалуйста, — молится она. — Прошу тебя, Господи…»
Машина рывками ехала вверх по Мэдисон-авеню. На Шестидесятой улице Николь достала из сумочки бумажник. Он раскрылся и упал ей на колени. Под прозрачным пластиком — фотография Нэнси. На фотографии Нэнси чуть заметно улыбается. Ее загадочные голубые глаза смотрят на мать. Николь провела кончиками пальцев по фотографии, и у нее возникла знакомая запретная мысль: Нэнси никого не любит; она расчетлива, капризна, лжива, холодна.
Вытащив из бумажника хрустящую двадцатку, Николь щелкнула кнопкой. Боже… Как она может так думать… Что она за мать… Откинувшись на спинку сиденья, она вспомнила запах тоненькой шейки Нэнси, когда та была совсем крошкой и нянька приносила ее вниз после купания. От шейки пахло детской присыпкой и корицей.
Такси проехало мимо отеля «Лоуэлл». Николь представила, что просит таксиста остановиться, выходит и снимает номер в гостинице. Посылает за своими вещами… Отсекает от себя мужа и дочь, словно опухоль… Сорокатрехлетняя блондинка с тугими бедрами живет в гостинице… Лучше не придумаешь… Ей придется выпрашивать у мужа каждый пенни. Она могла бы потерять Нэнси, дом в Саутгемптоне, может быть, даже квартиру. Она видела такое. Теперь у жен нет никаких гарантий. Остается только ждать своего часа.
Стивен Данн смотрелся в зеркало в ванной. Он начинает походить на собственную восковую копию. Но он еще помнит давний день, когда полчаса любовался своим лицом. Когда он впервые увидел свою жену, та смеялась. Теперь же он старается держать себя в руках, чтобы не убить ее. А ведь ему почти ничего не стоило бы убить всех, с кем он знаком.
Позади него на стене висела черно-белая фотография, на которой запечатлен мальчик, укрощающий коня. Конь встает на дыбы. Его задние ноги связаны. Мальчик тонкими, но сильными руками тянет к себе веревку, щурясь от яркого солнца. Стивен Данн помнил радостное волнение, овладевшее им в тот день. К вечеру его ладони были стерты в кровь.
Он вдавил большой палец в кожу над сердцем. Пусть будет море крови, когда это случится. Он хочет, чтобы она вытирала эту кровь.
Нэнси раздевается перед купанием и отдает одежду Саре Грин. Николь стучит в дверь один раз и входит в ванную. Ее светлые волосы блестят.
Пиппа Ли — преданная жена успешного издателя, который на 30 лет ее старше, еще очень даже привлекательная женщина, на первый взгляд — вполне благополучная, мать двух взрослых близнецов, обожаемая подруга и соседка. Но, несмотря на такое очевидное и такое «безоблачное» счастье, Пиппа чувствует, что земля стремительно уходит из-под ног…«Частная жизнь Пиппы Ли» — история о романах, предательстве и измене, об обманчивой стабильности семьи и брака. А еще о том, что жизнь всегда дарит нам новые возможности, даже тогда, когда ты от нее ничего уже не ждешь.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.
Семнадцать новелл француза Сержа Жонкура — это истории о любви и одиночестве, простые и сложные, как сама жизнь. Точнее, истории об одиночестве и любви. О том, что именно любовь порождает одиночество, заставляет нас чувствовать его еще более остро, порождая страстное желание избежать этой муки от единения с самим собой.Любовь у Жонкура всегда рядом. Она почти не слышна за шумом большого города и не видна в блеске его вечерних огней. Она спрятана в повседневности, затаилась в темном углу на соседней улице, мерещится в полузнакомом голосе в телефонной трубке, спит на кровати рядом или за стеной в соседней комнате, прячется за стеклами проезжающего мимо авто…А главное, что каждый из вас обязательно найдет в этих акварельных набросках на тему любви хотя бы одну свою новеллу, словно списанную с его жизни гениальным художником импрессионистом.
Жан-Доминик Боби — автор этой исповеди. «Скафандр и бабочка» — его послание миру. В его застывшем навсегда теле двигается только один глаз. Этим глазом он моргает, один раз, чтобы сказать «да», два раза, чтобы сказать «нет». Так, из обозначенных взмахом ресниц букв алфавита возникают слова, фразы, целые страницы. Так, из-под стеклянного колпака скафандра, из замкнутого в застывшем теле мозга, в котором порхают бабочки-мысли, он посылает нам свои почтовые открытки — послания из мира, в котором не осталось ничего, кроме духа и разума творца за работой.